Два контекста применения терапевтических писем

Два контекста применения терапевтических писем

обзор подготовлен Дарьей Кутузовой

Письма достаточно широко используются в контексте нарративной практики, и я сразу хочу сказать, что описываемые здесь два контекста не исчерпывают все разнообразие возможностей, а, скорее, представляют собой «трамплин», от которого читатель может оттолкнуться в своем собственном экспериментировании с письмами — в рабочем и жизненном контексте. Разброс возможностей ограничен только пределами вашего воображения.

Дэвид Эпстон и Майкл Уайт написали достаточно много об использовании писем в терапевтическом контексте; в этом обзоре я сосредоточусь не на их работах, а на «прикладных» публикациях.

В обучении нарративной терапии

Пегги Сакс (Sax, 2008) из Вермонта, США, работает терапевтом в сельском сообществе, используя нарративный и коллаборативный подходы. Она также преподает постмодернистские направления терапии будущим социальным работникам; ее ноу-хау — это преподавание нарративной терапии в очно-заочном формате, с использованием интерактивного вебсайта. При этом работа с письмами играет очень существенную роль. Студенты получают следующую инструкцию по написанию терапевтических писем (стр. 198):

1. Пишите «от себя», «от сердца», искренне и просто. Не существует единственно правильного способа написать терапевтическое письмо, каждое письмо уникально.

2. Старайтесь войти в мир человека, которому адресовано письмо, за счет использования его собственных конкретных слов и выражений, образов и метафор. Если вы пишете письмо после терапевтической беседы, в ходе беседы тщательно ведите записи того, что именно говорит человек, и в письме приводите цитаты из этих записей.

3. Включайте в письмо вопросы, на которые вы не знаете ответа, основанные на уважительном любопытстве и направленные на то, чтобы поддержать рефлексию человека о собственной жизни. «Правильно ли я поняла, что…?» «Могли бы вы рассказать мне парочку историй, которые могли бы это проиллюстрировать?»

4. Максимально конкретно опишите, какие образы возникают перед вашим внутренним взором в ходе и в результате свидетельствования опыту человека. Напишите, какие темы и события в вашей жизни перекликаются с тем, чему вы стали свидетелем? О чем это заставляет вас задуматься? Как это на вас влияет? Что вы, возможно, теперь будете делать по-другому?

5. Старайтесь не хвалить и не поздравлять человека — не нужно выносить суждение о его жизни, сколь бы позитивным оно ни было.

6. Помните, что истории разворачиваются во времени и пространстве. Задавайте вопросы, ориентированные в прошлое, в настоящее и в возможные будущие — в разных областях жизни: в том, что касается чувств, поступков, взаимоотношений с людьми, самовосприятия и т.п.

Хотя в начале людям, как правило, бывает сложно писать письма тем, чьему опыту они являются свидетелями, это ощущение проходит по мере того, как в ходе практической работы с письмами нарабатывается опыт. Хорошее письмо вызывает у адресата ощущение, что он не одинок, чувство солидарности с автором письма. Часто в начале очных учебных сессий Пегги рассказывает о недавней работе с человеком, обратившимся к ней за помощью (конечно, с разрешения этого человека, и скрывая идентифицирующие детали). После этого она просит студентов написать письмо человеку, чья история была пересказана, и просит их перечитать список рекомендаций по написанию писем, приведенный выше. Некоторое время все пишут, а после этого Пегги просит нескольких добровольцев прочитать свои письма вслух.

Во время заочного обсуждения на сайте Пегги просит студентов поразмыслить о том, какие именно навыки написания писем им хотелось бы развить и освоить лучше, какие у них есть идеи о возможностях применения писем в их конкретном рабочем контексте. Студенты очень высоко ценят возможность написать письмо реальному человеку, а не кому-то воображаемому; эта возможность заставляет их серьезно относиться к тому, что они пишут, т.к. они понимают, что у письма будут реальные последствия (и более того, тот, кому они посылали письма, может что-то написать в ответ!). Они также высоко ценят возможность потренироваться «друг на друге», прежде чем отправлять письма реальным людям, обратившимся за помощью. Пегги обязательно прочитывает все письма студентов, прежде чем передавать их адресату, и знание об этом ослабляет ощущение тревоги у студентов. Еще одна любопытная практика, используемая Пегги при обучении студентов, состоит в том, что она берет письма, написанные студентами в одной из групп, убирает детали, идентифицирующие авторов, и выдает эти письма для «редактирования» студентам другой группы, задача которых — сохранить дух письма, но при этом «отшлифовать» формулировки высказываний и вопросов так, чтобы в них было больше любопытства и меньше навязывания своего мнения.

Очень важное соображение, сформулированное студентами Пегги, касается деконструкции роли «мудрого и проницательного терапевта». Все, кто идет учиться той или иной помогающей профессии, раньше или позже сталкиваются с соблазном занять эту роль; написание писем «от сердца», содержащих вопросы, на которые автор письма не знает ответа, заставляет задуматься о возможности иной позиции. Отдельный вопрос, с которым сталкиваются студенты: как писать «просто и от сердца» и при этом ориентироваться на «карты нарративной практики»? Как рассказывать о том, что вызвало отклик, вспомнилось и пр., чтобы при этом «в центре», в фокусе внимания оставался именно адресат письма?

Письма оказываются особенно полезными в случаях, когда контакт с человеком, обращающимся за помощью, в силу обстоятельств ограничен — если терапевт или социальный работник практикует в больнице или в пересыльной тюрьме, например, в приюте, колонии или на улице. В подобных случаях терапевту или социальному работнику приходится нарабатывать особые умения писать письмо быстро, возможно, прямо в ходе консультации, в соавторстве с самим человеком, с которым ведется работа. Одна из интересных идей, озвученных студентами Пегги, связана с тем, что в определенных контекстах, например, в тюрьмах и колониях, человеку оказывается небезопасно иметь при себе письмо, а в некоторых культурах «документ» имеет коннотацию «неизбежного зла, ограничивающего свободу». Для того, чтобы мочь получить пользу от писем, человек должен находиться в привилегированном положении, хотя бы до определенной степени. Соответственно, в некоторых случаях приходится придумывать иную, иногда — нематериальную (песни), а иногда — невербальную (талисманы) форму воплощения средств поддержания контакта человека с его предпочитаемой историей.

Основная причина, по которой люди, знающие о пользе терапевтических писем, не пишут их, — воспринимаемая нехватка времени. Действительно, чтобы встроить написание терапевтических писем в свое рабочее расписание, требуется приверженность укреплению предпочитаемой истории тех, с кем ведется работа, а также организационные умения. В современной культуре емэйл практически полностью вытеснил собой бумажные письма, и тем, кто пользуется электронной почтой, приходится вырабатывать особые стратегии, позволяющие «замедлиться», занять вдумчивую, рефлексивную позицию.

После чрезвычайных ситуаций

Людям, попавшим в чрезвычайные ситуации и масштабные катаклизмы, а также их близким, бывает очень важно признание их страдания и их усилий по преодолению сложной ситуации — в частности, признание, исходящее от, казалось бы, совсем незнакомых и посторонних людей. Латиноамериканское сообщество нарративных практиков PRANAS сейчас проводит кампанию по сбору и отправке писем на Гаити. Латиноамериканские коллеги разработали ориентировочную структуру письма незнакомому человеку, чья жизнь оказалась затронута чрезвычайной ситуацией (http://www.pranaschile.org/profiles/blogs/estructura-cartas-para-haiti):

О. Обращение.

1. Что вы в целом знаете о том, что произошло в зоне чрезвычайной ситуации или стихийного бедствия? Как вы узнали об этом?

2. Видели ли вы (слышали ли, читали ли) репортажи с места событий, интервью с выжившими?

3. Какой визуальный образ, жест или фраза больше всего запомнились вам, заставили задуматься, взволновали?

4. На основе этого, возникли ли у вас какие-либо представления о том, как себя сейчас могут чувствовать эти люди, какие у них ценности, убеждения, мечты, традиции, надежды, планы и пр.?

5. Когда вы пишете об этом, какие моменты вашего собственного опыта, вашей личной истории вспоминаются вам? С какими вашими собственными ценностями, убеждениями, мечтами, надеждами и планами это помогает вам войти в контакт?

6. Как на вас повлияло то, что вы оказались свидетелем происшедшего и написали это письмо? О чем это вас заставило задуматься? Изменилось ли ваше отношение к чему-либо?

7. Подпись: имя, возраст, город, страна.

Латиноамериканские коллеги пишут письма в соответствии с этой структурой на языках, используемых на Гаити, делают копии этих писем и отправляют вместе с гуманитарной помощью через офисы Красного Креста. Также они пишут просто «письма поддержки» — посылают рисунки и теплые, ободряющие слова.  Подобное сочувствующее свидетельствование — также способ преодолеть обыденный шок, который испытывают все те, кто так или иначе узнал о чужом страдании.

Вполне возможно, что при написании писем тем, кто пережил чрезвычайную ситуацию, могут оказаться полезными некоторые вопросы о социальном и психологическом сопротивлении трудностям.

Литература:

Sax, P. (2008). Re-Authoring Teaching: Creating a Collaboratory. Sense Publishers, Rotterdam/Taipei.