Образование как «линия ускользания»
статья, опубликованная во втором номере электронного журнала Explorations: E-journal of Narrative Practice
оригинал статьи можно прочесть здесь: http://www.dulwichcentre.com.au/explorations-2010-1-mariel-avalos-john-winslade.pdf
перевод Людмилы Орел под редакцией Дарьи Кутузовой
Об авторах:
Джон Уинслэйд – профессор Калифорнийского Государственного Университета в Сан-Бернардино, США, и ему можно написать по адресу: jwinslad@csusb.edu.
Краткое содержание
Идеи Жиля Делеза о «линиях силы» и «линиях ускользания» связаны с анализом власти, предложенным Фуко. Личная история призвана проиллюстрировать эти концепции. Это история о передаваемом из поколения в поколение сопротивлении гендерному дискурсу через стремление к образованию и обучению других.
После смерти Мишеля Фуко в 1984 году, Жиль Делез написал книгу, посвященную его работам. Через два года она вышла на французском языке под простым названием: «Фуко». Переведенная на английский язык Шоном Хэндом в 1988 году, эта книга представляет собой оригинальное прочтение Фуко; в конечном счете она стала чем-то гораздо большим, чем просто дань памяти. Это еще и интерпретация, которая, несмотря на симпатию к аргументам Фуко, добавляет Делезианскую философскую «изюминку» этому прочтению.
Как философ становления, Делез интересуется процессом субъективации (стр. 94), иначе говоря, как мы становимся теми, кто мы есть. Он утверждает, что процесс этот преимущественно состоит в захватывании в складку (folding) материала из окружающего мира, «заворачивании» его в себя, включения в наш субъективный опыт. Это в большей степени процесс личностного развития «снаружи-внутрь», чем модернистский процесс «изнутри-наружу» в направлении раскрытия заложенного в нас потенциала.
В процессе захватывания-в-складку мы должны вовлекаться в отношения власти, придающие форму нашим жизненным контекстам, и должны «заворачивать в себя», усваивать аспекты нашей позиции в этих отношениях власти. Здесь Делез открыто опирается на различные понятия Фуко, касающиеся отношений власти, данных Фуко: пасторальной власти, власти суверена, дисциплинарной, государственной и био-власти. Читая аналитику власти Фуко, Делез называет ее «диаграмматическим описанием» (стр. 36), и присваивает Фуко титул «нового картографа» (стр. 23) «микрофизики власти» (стр. 24). Это как если бы Фуко рисовал чертеж или карту, систему координат, через которые проходят отношения власти. В процессе он показывает нам, как работают отношения власти – не как гомогенные или полностью внутренне согласованные силы, но как реципрокное взаимодействие стратегических «действий в ответ на действия других», по знаменитому выражению Фуко (Foucault, 1982, стр. 220). В этих властных отношениях Фуко интересуют как линии порождения, продуцирования (для Фуко власть скорее относится к продуцированию жизней людей в определенном формате, чем к подавлению), так и вторжение линий сопротивления (основанных на ощущении людей, что их пытаются так или иначе «сформовать»). Делез говорит о Фуко как о прослеживающем линии власти и линии сопротивления, в совокупности составляющие динамические силы, которыми мы должны опосредовать бытие. Случаются так же периоды, когда реципрокность власти «замерзает», стратифицируется, образует жесткие паттерны, в которых возможность взаимодействия и взаимовлияния очень мала. Именно в этом состоит доминирование, а также институциональные паттерны власти.
Делез также воздает особую дань уважения Фуко за те огромные усилия, которые тот предпринял в своей академической работе и личной жизни, чтобы расчистить место для нового анализа современного функционирования отношений власти. Он уважает то, как храбро и стойко Фуко следовал своим собственным идеям, пока не заходил в интеллектуальный или личный тупик (стр. 96) в понимании власти и оставался в этом тупике, не покидая его, пока ему не удавалось его проработать. Делез намекает, что покойный Фуко все-таки нашел выход из тупика власти к большей продуктивности в своих поздних работах о заботе о себе (Foucault, 2005).
В этом проходе, открывающемся из тупика анализа отношений власти, Делез останавливается и требует чего-то трансформирующего. Он вчитывает в тексты Фуко акцент на витальности, жизненности, или витализме, и представляет Фуко не просто выступающим против несправедливостей власти, но выступающим за силу дарующей жизнь витальности. Он видит Фуко оживленным «чувством радости», представляющим собой «радость желания разрушить все, что калечит жизнь» (Deleuze, 1995, стр.23). Эта идея напоминает нам о концепции Майкла Уайта (White, 2000) об отсутствующем, но подразумеваемом. Витализм этой радости – это отсутствующий, но подразумеваемый аспект проблемы анализа власти.
В погоне за этим источником радости Делез постулирует существование каких-то других линий на чертежах наших жизней. Эти линии не являются линиями власти или силы, и они являются чем-то большим, чем линии сопротивления. Делез (Deleuze, 1995, стр. 85) называет их «линиями ускользания». Это линии, которые выводят из эпицентра борьбы, продуцируемой отношениями власти, в какое-то другое место; на другую территорию (Делез намеренно вводит географические метафоры). Это место никоим образом, в системе взглядов Делеза, не является утопическим. Это не место свободы от отношений власти. Это просто другая жизненная территория. Линии ускользания – это «линии жизни, которые больше не могут быть откалиброваны отношениями между силами» (Deleuze, 1988, стр. 122). Следование им позволяет нам «наконец-то получить возможность мыслить иначе» (стр. 119), или войти в «отношения с собой, не подвластные кодам и силам» (стр. 103).
Мы могли бы представить нарративную практику как способ поиска этих линий ускользания в жизни людей, семей или сообществ (см. Winslade, 2009, для более полного обоснования этого аргумента). Мы больше привыкли, однако, думать в терминах подчиненных или альтернативных историй (White, 2007; White & Epston, 1990), которые могут проживаться и исполняться. Они связаны с некоторой точкой или системой координат на ландшафте дествия или на ландшафте сознания (Bruner, 1986; White 2007), и мы можем называть эти моменты уникальными эпизодами, или исключениями, или яркими моментами. Когда мы начинаем прослеживать историю и будущее этих моментов, мы могли бы начертить траекторию, которая, если следовать по ней, выводит жизнь человека в новом направлении. Таким образом, говорит Делез, имеет значение не то, что мы находим источниклиний ускользания, а то, что мы следуем их траектории.
Именно удерживая в голове эти идеи, я (Джон) впервые прочитал личную историю, которую мы хотим подробно описать в этой работе. Я (Мариэль) написала этот фрагмент как часть учебного задания в Университете Сан-Бернардино, штат Калифорния. Это яркий пример выявления линии ускользания, возникшей вопреки линиям силы (в особенности — линиям гендерных и классовых отношений власти) и последующего «вворачивания» этой линии ускользания в «складку», порождающую личный образовательный путь. Это была линия ускользания с долгой историей, и она была запечатлена в семейной традициитак, что стала важным жизненным ресурсом. Сейчас мы представим вам эту историю, а после прокомментируем ее в связи с концепцией линий ускользания.
Мариэль: Женщины моей семьи
В моей семье была группа «сумасшедших» женщин, которые определенно отступали от своего времени. Они жили в бедности, они боролись против четко закрепленных в обществе женских гендерных ролей, они боролись с усталостью и голодом и даже со своими мужьями и детьми для достижения своей цели. Они хотели быть педагогами. Их достижения были такими значительными, что они передали наследие обучения всей своей семье — на много поколений вперед.
В 1917 году моя двоюродная прабабушка Соледад «Чоле» Бланко, вопреки желаниям своего отца и братьев, окончила колледж, чтобы стать учительницей начальной школы. В те времена в традиционном укладе жизни в Гвадалахаре, Мексика, ее роль как женщины была жестко закреплена. Женщины должны были оставаться дома и заботиться о своей семье. Все, кто отступал от этой роли, считались мятежницами и изгоями. Несмотря ни на что, моя тетя Чоле противостояла критике, и в итоге стала одной из самых знаменитых и уважаемых учительниц в местном сообществе. Она прожила до 104 лет. Мои братья и сестры, родные и двоюродные, все еще хранят две газетные вырезки, где отмечаются достижения тети Чоле и описывается все то замечательное, что она сделала для своего города. В свое время моя тетя Чоле считалась сумасшедшей уже только за попытки достичь таких высот. Я думаю, она оставалась одинокой и бездетной в течение всей своей жизни потому, что все время отдавала работе. Сейчас в Гвадалахаре есть школа, названная в ее честь.
Я узнала о тете Чоле от своей матери, теток и бабушки. Мне случалось слышать истории про то, что у Чоле и ее сестры Мерседес («Мече») были такие высокие требования к «девочкам» — моей бабушке Марии и ее сестре Рефухьо («Куке»)! Они должны были не только получить высшее образование, им надо было продолжать выполнять свои «женские и материнские обязанности», обучаясь готовить, шить и быть «настоящими леди».
В моей семье юмор занимает очень важное место. Мы постоянно подшучиваем над всеми, над чем угодно, в любой ситуации. Это означает, что когда у кого-то что-то не ладится, мы можем исцелить его при помощи смеха. Для меня эти рассказы стали формой объединения семьи за счет смеха и воспоминаний. Но я отчетливо помню, что всякий раз, когда говорили о тете Чоле, все становились серьезными, пусть даже на секунду, и говорили, что именно это объясняет, почему женщины в нашей семье так озабочены чистотой в доме, опрятным внешним видом и посещением колледжа. Хотя они и до сих пор несколько в обиде на нее из-за резкости и излишней приверженности дисциплине, на самом деле они благодарны ей за уроки, которые она преподнесла. Слушая эти истории в детстве, я поняла, кем хочу стать. Эти истории оставили у меня чувство, что женщины нашей семьи – особенные. Таких, как они, мало. Они не только многое вынесли, но и очень многого достигли.
Мария Бланко де Сантана, моя бабушка по маме, была еще более «сумасшедшей». В шестнадцать лет она вышла замуж за человека очень традиционных взглядов. Ожидалось, что она будет успевать все. Она была беременна десять раз, родила восемь детей, готовила еду из нескольких блюд (безо всяких полуфабрикатов) для всех этих людей, включая работников моего дедушки, вручную стирала одежду и еще что только ни делала. Когда каждый из ее детей был накормлен, вымыт и уложен в кровать, она дожидалась, пока не заснет мой дедушка. После этого она зажигала свечу, чтобы никого в доме не разбудить, пряталась в углу гостиной и делала домашние задания, чтобы получить квалификацию учительницы. Если мой дедушка видел ее за этим занятием, он очень сильно расстраивался. Со временем он успокоился, убедившись, что она все успевает и не «пренебрегает домашними обязанностями». Позже он стал требовать того же от всех своих детей. Моя бабушка тридцать лет учила первоклашек и научила читать тысячи детей. Сейчас в Тихуане, Мексика, есть площадь у школы, названная в ее честь. Еще я очень горжусь тем, что после смерти бабушки была выпущена серия сборников стихов – полное собрание ее сочинений.
В основном о бабушке мне рассказывала мать, но и от самой бабушки я тоже многое узнала. В ежедневных разговорах моя мама делилась историями про то, через что пришлось пройти в своей жизни моей бабушке ради академических достижений. Моя мама всегда восхищалась ею. Когда мы жаловались на то, что что-то было слишком тяжело, она обычно делилась с нами, какие действительно бывают трудности в жизни. Следовала обычная речь в стиле «а я в ваши годы». В детстве меня, возможно, раздражал этот разговор про старые времена. Но когда я стала чуть постарше, постоянное слушание рассказов о том, как бабушка преодолевала сложности, вдохновляло меня двигаться дальше.
Мне бы хотелось верить, что из двадцати двух бабушкиных внуков именно у меня была особая связь с ней. У меня есть чувство, что каждый из нас считает, что у него с бабушкой была особая связь. Она заставляла нас всех чувствовать себя любимыми и особенными. Мы с бабушкой были очень похожи по характеру – обе тихие, внимательные и впечатлительные. Она очень заботилась обо мне, часто присматривала за мной, пока я была маленькой, и у нас были особые песни и прозвища друг для друга. В семье мы были окружены громкими, энергичными и харизматичными людьми, так что я, как только представлялась возможность, просто садилась рядом и разговаривала с ней. Я помню ее сервант в гостиной, в котором она хранила принадлежности для творчества. Она специально складывала туда всякие штуковины для нас, детей, на случай нашего визита. Я помню, однажды я, будучи старшей, наблюдала, как мои младшие двоюродные братья и сестры ползком прокладывают свой путь к серванту. Моя бабушка в восхищении сложила руки около рта, потому что знала, что скоро они туда доберутся, и обнаружат там!.. Она очень страстно относилась к учению и делилась с нами своим энтузиазмом. Она часто хвалила нас за художественные способности, хотя не то чтобы они у нас были! Она поощряла нас читать книги и «быть выше среднего».
Когда пришел черед моей матери получать высшее образование, она не столкнулась с таким сопротивлением, какое пришлось преодолеть бабушке, потому что продолжение обучения в высшей школе теперь автоматически ожидалось от членов нашей семьи. Моя бабушка поддерживала ее. Моя мама тоже стала школьной учительницей в шестнадцать лет и в течение тридцати лет преподавала в начальной школе. В Мексике в то время школьники могли из того, что мы сейчас называем «средними» и «старшими» классами, выходить прямо на работу. Мама тоже в течение многих лет управлялась с мужем, четырьмя детьми, домом и карьерой. Я до сих пор помню, каково это – сидеть у нее в классе за партой. Я была в детском саду, и когда у нас бывали выходные, мама брала меня с собой на работу. Я помню, как выводила крючочки в своей тетрадке, дожидаясь, когда же кончится урок.
Я каждый день видела, как мама уходит на работу. Это было чем-то само собой разумеющимся. Я только потом узнала, что женщина может не работать. Я помню, что считала, что моя мама – супер женщина. Она успевала все, и при этом у нее оставалась энергия на то, чтобы уделить время мужу и чтобы позаботиться о нас и поиграть с нами. Это, опять, же укрепляло мысль о том, что женщины в нашей семье — особенные. Моя мама со всем справлялась, растила хороших детей, и, казалось, совсем не уставала.
История моего собственного образования началась несколько иначе. Я «на бреющем полете» окончила среднюю школу и не знала, куда себя деть. Мои эмоциональные проблемы дома одержали верх над моими учебными возможностями и амбициями. Я потеряла счет тому, сколько раз школьный психолог, учителя и даже директор говорили мне, какая я умная и как досадно, что я не занимаюсь раскрытием своего потенциала. Почти сразу после окончания средней школы я забеременела. Мое образовательное будущее выглядело совершенно безрадостным, как у любой матери-одиночки.
Тогда моя мама посадила меня рядом с собой и попросила, чтобы мы оставили в стороне наши разногласия. Мне было очень сложно выполнить то, о чем она просила. В любом случае, я поняла, что на тот момент никто иной не мог предоставить мне такую возможность — чтобы я могла учиться и чувствовать себя абсолютно спокойно по поводу того, что мой ребенок в хороших руках. Было бы глупо с моей стороны отклонить такую возможность. Она дала мне срок один год, чтобы я привела свою жизнь в порядок. Она перенесла на более позднее время некоторые из своих планов и предложила присматривать за моей дочерью целый день, чтобы я смогла закончить колледж и перевестись в университет четырехлетнего обучения. Она не собиралась позволить мне провалить это.
Ее приверженность моему образованию была поистине вдохновляющей. Мама дала мне год на то, чтобы я изменила свою жизнь. У меня возникло ощущение срочности этой задачи. Мне надо было тщательно распланировать этот год и убедиться, что я сделала все, что могла, пока мне помогали. Я знала, что когда пройдет год, мама уедет и мне придется разбираться с тем, как все делать без нее. К тому времени я уже буду всерьез нацелена на завершение учебы в колледже, и я должна буду со всем этим справиться.
Этот разговор стал точкой поворота в том, что касается проблем в наших с мамой отношениях, . Исцеление началось, как только я убедилась, что она достаточно заботится обо мне, чтобы ради меня отложить мечту всей жизни – она собиралась пойти учиться на врача-гомеопата! Ее уже приняли на курс, и она попросила администрацию вычеркнуть ее из списков и принять на следующий поток. Я знала, что ей было сложно это сделать, но этот ее шаг очень во многом убедил меня. Благодаря ее самоотверженности я получила возможность получить диплом бакалавра искусств.
Такое мощное наследие и преданность обучению очень сильно влияет на нас — тех, кто ему следует. Это культурный капитал (Bourdieu & Passeron, 1977), который я привношу в свое обучение и в свои усилия. Я всегда чувствовала, что самое меньшее, что я могу сделать в честь этих сильных женщин в моей жизни – это продолжить образование. Сложно сказать, когда именно я приняла окончательное решение стать школьным психологом. К этому привело множество факторов. Во многом мною двигало то, что я сама была умным, но запутавшимся в жизни подростком. Я думала обо всех школьниках с высоким потенциалом, сталкивающихся с различными препятствиями на своем пути. Мне очень хотелось им помочь, и я решила для этого получить ученую степень по специальности «психологическое консультирование».. В последние несколько месяцев до выпуска я работала с учащимися в реальной ситуации, и это вдохновило меня еще больше. Я и правда была эффективным консультантом и помогла учащимся. Наконец я чувствую, что справилась. Теперь женщинам моей семьи есть, за что гордиться мною. Я слышала, как мои тетки и моя мама хвалились моими достижениями перед другими людьми. Моя мама не перестает улыбаться от гордости. Это и ее победа тоже.
Недавно я почувствовала себя настоящим психологом и решила направить свою работу на помощь тем, кому нужен тот самый дополнительный толчок. Я знаю, что моя тетя Чоле и моя бабушка смотрят на меня с неба и очень гордятся работой, которую я проделала, чтобы поддержать традицию женщин-педагогов. К сожалению, моя бабушка умерла в 2007 году, и теперь не увидит, как я получу диплом. Если бы она все же могла это видеть, она бы обязательно поздравила меня и сказала, как она гордится мной. Я знаю, что ее дух будет со мной в этот день. Эти женщины создали прочную основу, внушили нам страсть к учению, и именно их сила вдохновляла меня и помогала двигаться. В их честь я решила создать финансовый фонд в помощь малоимущим матерям, обучающимся в колледже. Я считаю, что мне повезло в том, что у меня была поддержка, подталкивающая меня на каждом шагу, помогающая продвигаться к финишной черте. Я знаю, что у других нет такого наследия; и если я буду финансово помогать им, возможно, у меня получится облегчить некоторые их заботы и помочь им продолжить пробиваться вперед.
Комментарий
В традиционной мексиканской семье практики мужского главенства могут быть очень сильны. Здесь это отображено как линия силы, работавшая против Чоле и Мече в их стремлении стать учительницами. Чтобы противостоять нарративу «женщина должна сидеть дома», от них требовалась приверженность той или иной форме сопротивления. Если бы эта семья была богаче, сопротивление могло бы даваться легче, но у бедной семьи не было таких возможностей. Так, Чоле была вынуждена бороться с линией силы, воплощенной в дискурсе, который определял ее как «сумасшедшую» и «отступницу». Такой дискурс предполагает, что человек должен, по крайней мере вначале, дорого платить за свое сопротивление.
Поколением позже бабушка Мариэли, Мария, рано вышла замуж и стала нести тяжкое бремя домашнего хозяйства. Но она была вдохновлена «сумасшедшими» женщинами старшего поколения. Это воодушевление дало ей понять, как возможно определить себя в терминах, не являющихся продуктом линий силы гендерных отношений. Она стала учиться украдкой, при свете свечи, но только после того, как заканчивала всю работу по дому. Таким образом, образование упрочилось в семейных историях в качестве линии ускользания из «дома как женской доли» и из бедности. В конечном счете, Мария тоже добилась уважения за свою решимость и за свои достижения.
Со временем семейные нарративы о том, к чему могут в жизни стремиться женщины, изменились. Гордость за достижения этих женщин, узаконенная признанием со стороны правительства, стала новой нормой. Мысль о том, что эти женщины-отступницы были сумасшедшими, сменилась нарративом о них как о пионерах образования. Их могли все еще изредка называть «сумасшедшими», но с гораздо большим теплом, чем это делало предыдущее поколение.
Для матери Мариэли необходимость в явном сопротивлении была сильно снижена. К этому времени линия ускользания утвердилась сильнее. Занятие собственным образованием и превращение в учителя для других теперь было траекторией гордости, а не только сопротивления. Ей не приходилось искать отправную точку, с которой можно было бы начать эту линию ускользания. Ей оставалось только найти уже проложенные рельсы, и вот ее уже усадили в поезд, и она едет… Примечательно, что по мере взросления Мариэли эта линия ускользания стала ассоциироваться в ее опыте с пространством веселья, или витальности в терминах Делеза.
Для самой Мариэли необходимость найти линию ускользания была другого рода. Она была связана с напряженными отношениями с матерью и с тем, что Мариэль оказалась родителем-одиночкой. Но в связи с жизненными требованиями и в ежедневном взаимодействии с властью, которые формировали ее жизнь, линия ускользания через образование стала чем-то, к чему возможно было вернуться, что могло бы придать направление и смысл ее собственному пути. В разговоре с матерью, который она пересказывает, эти две женщины совместно формируют точку возвращения к этой линии ускользания для Мариэли. Это приводит к соглашению на основе общей приверженности, приверженности, требующей определенных жертв. Эта жертва не такая же, как те, которые были принесены женщинами предыдущих поколений, но легко представить, что они бы ее поняли.
В момент написания этого текста Мариэль стоит на новом месте, которое стало доступным ей благодаря этой линии ускользания. Она находится на территории, которой, как она знает, могли бы восхищаться ее бабушка, прабабушка и прабабушкина сестра.. Она заслужила свое место на этой территории, и это будет отмечено признанием сообщества после защиты магистерской диссертации. Она сделала свой собственный выбор в пользу семейной линии ускользания, и в процессе сформировала новые отношения с матерью. Начинается написание новой главы семейного нарратива становления-в-образовании.
В любом случае, линия ускользания не достигает какого-либо конечного пункта и не обрывается там. Мариэль уже начинает формировать дальнейший ход этой траектории в будущее, в том числе для других учащихся. Несложно представить, что, работая с молодыми женщинами в качестве школьного психолога-консультанта, она будет продолжать вспоминать своих прабабушек, свою бабушку и мать. Несложно представить и то, что она продолжит опираться на их истории как ресурсы для ее личных и рабочих идентичностей. Несложно представить, что эта линия ускользания продолжит свой путь в будущих поколениях «особенных» женщин ее семьи.
Эта история должна заставить нас остановиться и подумать, как те, кто работает с людьми, оказываются захваченными линиями силы в своей жизни. Она обращается к силе воспоминаний и поддерживает развитие бесед восстановления участия (Hedke & Winslade, 204; White, 2007) как богатой почвы для конструирования нарративов идентичности. Когда мы «захватываем в складку» в нашей жизни истории особых людей, окружающих нас, мы укрепляемся в своих решениях бороться с линиями силы, которые могут уменьшать надежду и витальность.
Это также напоминает нам о необходимости обнаружить линии ускользания, лежащие в тени борьбы отдельных людей и целых семей. Фуко обозначил, а Делез повторил, что линии силы всегда порождают линии сопротивления, и очертания отношениям власти придаются как линиями сопротивления, так и линиями силы. Мы (консультанты и терапевты) должны прислушиваться и к тем, и к другим. Более того, сопротивление не всегда может быть обнаружено в сердце отдельного человека. Отдельным людям часто бывает тяжело в одиночку выступать против социальных сил. Чаще всего сопротивление обнаруживается в историях, пересказываемых друг другу членами семьи или сообщества. Линии ускользания иногда могут быть встроены в истории бунта и «помешательства». Как в случае Мариэли, эти линии ускользания могут располагаться в историях, передаваемых из поколения в поколение, пронизанных юмором и жизнелюбием в той же степени, что ненавистью и протестом. Мы (консультанты и терапевты) можем сделать для себя привычкой задавание вопросов о подобных историях. Мы можем предложить людям ощутить связь с этими историями и вложить в них энергию и витальность. Мы можем работать с людьми, чтобы они надстраивали собственные усилия на основания, созданные этими историями, чтобы линии ускользания удлинялись. Мы создавать беседы, которые будут «растягивать» личностную идентичность и идентичность-в-отношениях вдоль линий ускользания.
Фуко (Foucault, 2000) называл выражение сопротивления выражением «политической духовности» (стр. 233). В отрывке, выбранном Делезом для специального упоминания в своем обосновании философского вклада Фуко, последний более подробно описывает эту концепцию. Мы хотели бы завершить данную статью повторением утверждения Фуко: «Самая насыщенная точка в жизни, точка концентрации ее энергии, находится там, где жизнь идет против власти, борется с ней, пытается управлять ее силами себе на пользу и избегать ее ловушек» (Foucault, 2000, стр. 162).
Здесь Фуко называет момент во времени – точкой. Для Делеза такая точка является набором координат, описывающих линию. В этой статье мы проследили такую линию вдоль семейной траектории, проходящей через несколько поколений. Для других людей, естественно, линия может скользить по другим путям побега и проходить через другие координаты. Но мы верим, что нарративная практика способствует перемещениям по различным жизненным территориям, территориям идентичности, и эти перемещения становятся возможными благодаря обнаружению линий ускользания и следованию им.
Ссылки на использованную литературу можно посмотреть в оригинале статьи: http://www.dulwichcentre.com.au/explorations-2010-1-mariel-avalos-john-winslade.pdf
Добавить комментарий