Трикстер
Начнем с простого: я андрогин. (Да, я в этом уверен. Нет, спасибо, я не хочу ничего менять.) Чего проще, казалось бы? Все в одном, живи и радуйся!
Так ведь нет. Чтобы быть признанным в этом качестве, надо вставать на такие уши, что иногда кажется, что проще было бы быть еще и гермафродитом до кучи. Для соответствия внешнего внутреннему.
Как можно объяснить окружающим, что я не «просто выпендриваюсь»? Какими словами донести, почему мне это важно и насколько важно? С кем об этом разговаривать, когда эта тема находится в области подразумеваний и там внутри, в этой невидимой и молчаливой области, у большинства все квадратно-гнездовое: «Ты уж определись, кто ты!» Я знаю, кто я, я говорю об этом, и тогда мне начинают вербально лезть под одежду, выясняя, есть ли у меня «права» воспринимать себя так, как я себя воспринимаю.
У многих людей есть очень простые и четкие представления: два биологических пола, два жестко сцепленных с ними гендера (это слово очень не все знают), две социальные роли (которые многие путают с гендером), содержание которых тоже часто «прибито гвоздями к полу» и является «единственно возможным», два грамматических рода (а если пользоваться средним, то уже вовсе как бы не человек, а вещество). И эти простые и четкие представления, принятые в обществе, режут меня пополам. Мне больно, но если об этом не говорить, то этого никто не замечает, а если говорить, то поневоле станешь большим специалистом в области гендерной психологии, потому что слов-то нет в обыденной речи, чтобы объясниться.
И даже «настоящие» трансгендеры нас, андрогинов и бигендеров, очень не любят обычно. Потому что «им хуже и тяжелее» и «им бы наши проблемы!», которые они часто воспринимают как надуманные. Я довольно быстро перестал читать форумы и сайты по этой теме — слишком много злобы выливается там на таких, как я. Там тоже частенько просят доказать, что мы «не просто мужчины и женщины с придурями».
Да вот я даже сейчас пишу этот текст, а Ворд подчеркивает мне красным все слова, относящиеся к этой теме — такой простой внутри меня и такой сложной в общении с другими людьми!
Я не такой, как все. — Эта формулировка встает на каждом углу, о который я бьюсь. Но эти самые «все» — они же очень разные! Да, но они «не выпендриваются». Они выбирают, если повезет, что-то одно из предложенного. Кем предложенного? Почему именно эти варианты? Что испортилось на Земле, если исходно, традиционно, сложилось так, как сложилось? Наверное, изначально это всех устраивало? Что тогда со мной? — Много вопросов, мало ответов. Стена молчания и много сильных чувств вокруг этих тем — о них не принято говорить. Почему?
Идут годы. «Докажи, докажи, докажи!»
А потом я встретился с нарративным подходом. Чем и почему он мне полезен и какие возможности открывает? — Да огромные!
«Здесь примут всех и всякого, а значит и тебя!» (с) Джем
Здесь можно быть собой — таким, как есть. И подумать, наконец, о том, а какой я, собственно, есть? Нарративный подход собирает в себе и вокруг себя тех, кому не «очевидно». Тех, кого интересует не уложить собеседника в простые рамки в своей голове, а услышать его историю такой, какая она есть. Здесь очень много уважения.
«Я не один такой, нас таких несколько».
Одна из первых идей, которые я услышал в рамках нарративного подхода, была про миграцию идентичности. А одна из первых историй — про доктора Бенестад. Это было как живая вода. Здесь уже есть слова, чтобы говорить о «неочевидном», и есть принятие по умолчанию. А еще есть идея, что проблема не внутри человека, а на его стыке с сообществом. Проблема совместимости истории человека с системами представлений разных дискурсов. Очень освобождающая идея.
Предвижу вопрос: в истории про доктора Бенестад для меня особенно ценным было то, что из такой позиции, как у него/нее, можно сделать так много хорошего, причем… стильно. Меня это привело к ревизии своих особенностей в свете их рассмотрения как сильных сторон, которые можно использовать, — и как именно. Я и до этого многие из них знал, но был уверен, что этого «снаружи не видно», а выяснилось, что есть сообщество, в котором видно.
Для меня важно, что в нарративном подходе не принято ничего замалчивать, здесь принято разговаривать о том, что кажется значимым, и задавать вопросы, если что-то непонятно, — причем вопросы, ориентированные не на то, чтобы уложить жизнь собеседника в свою систему координат, а на то, чтобы понять, как это устроено у него. «Празднование различий», представление о том, что нет никакой объективной истины, а тогда любое знание и опыт одного человека не менее ценны, чем другого или других, сколько бы их ни было. В нарративном подходе не принята экспертная позиция, а значит, никто не берется судить о том, «правильный» я или нет. И рассказывая свои истории в ответ на дружелюбные заинтересованные вопросы, я понимаю очень многое из того, что во мне есть. Просто раньше до этого дело не доходило — чтобы начать разговаривать, надо было сообщить о себе «базовые данные», а на этом-то месте и возникал конфликт с системой представлений собеседника. Знаете, сколько лекций о гендерной идентичности мне пришлось прочесть между делом, просто чтобы уже как-то закончить этот этап разговора без потерь для себя? А общаясь с теми, кто разделяет ценности нарративного подхода, можно уйти в общении гораздо дальше.
Для меня нарративный подход — это огромная платформа, на которой можно. Подумал и поставил точку в этом месте. Очень многие дискурсы определяют понятия через «нельзя». Считается, наверное, что все остальное можно, но этого «остального» зачастую остается не так много. А в нарративном подходе очень много исследования и познания и нет того, кто говорил бы это «нельзя» снаружи. Тогда я чувствую гораздо больше внимания и бережности к своим границам изнутри. Больше ответственности за себя.
Еще про принятие: выяснилось, что если не надо все время за себя воевать, то есть большой стимул развиваться и расширять свою внутреннюю и социальную территорию. Во-первых, сил на это остается больше. Во-вторых, защищать проще маленький загончик, а жить все-таки лучше на просторе. В-третьих, чтобы разговаривать с теми, кто не спорит со мной все время на предсказуемую тему, нужны и важны разные другие темы.
И когда я работаю в рамках нарративной практики, я чувствую себя гораздо лучше, чем в рамках экспертных подходов. Она не взваливает на меня имплицитную ответственность знать за клиента, что с ним происходит и как ему лучше. Я и раньше никогда не мог быть уверен, что угадываю точно, но должен был (это такое громкое умолчание, что аж в ушах звенит; впрочем, иногда и прямым текстом высказывается). Очень много облегчения в том, чтобы не нести ответственность за то в жизни другого человека, что я на самом деле не могу контролировать.
И тогда остается больше сил и внимания на дружелюбие, на расспросы, на узнавание людей и их историй — мир становится больше, ярче, богаче, многообразнее.
И да, нарративное сообщество в целом — как совокупность отдельных сообществ и личностей, разделяющих общие ценности, — это огромное количество приятных, радостных жизни, интересных людей. Я знал и верил, что они где-то водятся, — и вот нашел. Раньше находил по крупицам, а тут целая жила.
Перечитал — какое-то все получилось «просто про жизнь», почти не про гендер. Но и та зажатость, которой характеризуется жизнь гендерно-необычного человека, по-моему, не вполне естественна. Если меня на эту тему не трогать, я не так много думаю про эти вопросы. Почти совсем не думаю, точнее. «Душа не имеет пола», я просто андрогин, я вовсе не хочу «поговорить об этом». Просто обращайтесь ко мне в мужском роде, пожалуйста, — просто потому, что я об этом прошу!
Трикстер, мне очень понравилось, как ты написал — действительно, получилось легко и просто. И созвучно — про уважение, бережно-внимательное принятие различий и свободу возможностей..
Спасибо огромное, что поделился!!! вдохновляюще и помогает (хотела написать «заставляет», но передумала) задуматься о том, чем же мне полезен нарративный подход — навскидку, он для меня тоже про гендер, этим покорил в первую очередь, а потом уже открыл и другие горизонты… ушла думать дальше 🙂