Экстернализация: часто задаваемые вопросы

Перед вами — первая глава из книги Шоны Рассел и Мэгги Кэри «Нарративная терапия в вопросах и ответах». Шона и Мэгги любезно дали разрешение на перевод и некоммерческое распространение этой книги. Перевод выполнен Дарьей Кутузовой, редактирование — Александрой Павловской. Мы благодарны Лене Ремневой за помощь в подготовке текста.

 

Дорогие читатели!

Мы представляем вашему вниманию сборник статей, посвященных нарративной практике. В подборке материалов, которые легли в его основу, участвовали практикующие специалисты со всего мира. Собирая эти материалы и составляя статьи, мы стремились дать легкие для понимания ответы на многие из вопросов, которые часто звучат во время учебных программ по нарративной терапии. Мы получили море удовольствия, работая над этим коллективным письменным проектом, и надеемся, что наша книга внесет свой вклад в существующий в широком сообществе диалог об успехах, дилеммах и новых достижениях нарративной практики. Надеемся, что несколько разговорный стиль, который мы использовали в этой книге, поможет вам почувствовать себя частью сообщества практиков, заинтересованных в нарративных идеях.

Мы также верим, что этот сборник статей послужит для вас поддержкой, — неважно, новичок ли вы в нарративной практике, или уже некоторое время исследуете ее возможности. Для себя мы открыли, что применение и исследование возможностей нарративных идей на практике как процесс, к счастью, не завершается никогда. Это нескончаемое путешествие, которое бросает нам вызовы и приносит радость. Мы хотели бы верить, что статьи, вошедшие в этот сборник, послужат вам в качестве подробных и тщательно сформулированных ответов, способных поддержать вас в вашей работе.

В этой книге вы также найдете истории терапевтических встреч, которыми с нами поделились практикующие специалисты из разных уголков мира. Мы очень надеемся, что они вам понравятся. Мы обе убеждены, что возможность поговорить с кем-то о своей практике жизненно важна для достижения тех целей, к которым мы стремимся в своей работе. Ключевая задача этой книги – стимулировать дальнейшие вопросы и дальнейшие беседы!

Вот уже несколько лет мы проводим обучение нарративной практике в самых разных контекстах. Мы обнаружили, что вне зависимости от того, где и кого мы учим, всегда возникают примерно одни и те же вопросы. Мы попытались собрать эти вопросы и ответы, сгруппировав их вокруг следующих тем:

1. Экстернализующие беседы
2. Беседы пересочинения (восстановления авторской позиции)
3. Восстановление участия (re-membering)
4. Практика работы с внешними свидетелями

 

Мы также очень рады иметь возможность включить в эту книгу статью Леони Симмонс Томас под названием «Постструктурализм и терапия: о чем это все?» Мы надеемся, что вопросы и ответы этой статьи окажутся для вас полезными и помогут разобраться в том, что обычно называют «Такой Серьезной Темой».

И, наконец, мы включили сюда еще некоторые вопросы, которые задаются не так часто. Глава «Феминизм, терапия и нарративные идеи» дает важные ответы, как для нас, так и для людей, с которыми мы работаем.

Мы надеемся, что благодаря этой книге родятся новые вопросы и изыскания в области нарративной практики. Мы будем очень рады услышать или прочитать ваши отклики!

Шона и Мэгги

Благодарности

Эта книга — результат коллективного письменного проекта, в котором участвовали практики из Австралии, Новой Зеландии, Самоа, Англии, Канады, Южной Африки, Мексики и Австрии. Изначально на то, чтобы сформулировать вопросы, найти на них ответы и на этой основе опубликовать сборник, нас вдохновила Шерил Уайт. Эта книга состоялась благодаря сотрудничеству многих людей, предложивших черновые варианты ответов на вопросы, поделившихся историями из своей терапевтической практики, редактировавших черновики статей. Ниже мы приведем список тех, кто участвовал в сборе материала для каждой из глав. Также мы хотели бы отдельно поблагодарить Дэвида Денборо за обобщение ответов разных участников проекта и за приведение статей к их окончательной, пригодной для публикации форме. Джейн Хэйлс сверстала эту книгу, а также помогла вести переговоры и переписку с теми, кто предложил материалы для статей.

Глава 1. Экстернализующие беседы. В создании и сборе материала для этой главы участвовали Мэгги Кэри, Джин Комбс, Дэвид Денборо, Джейн Спиди, Стивен Мэдигэн, Ивонна Слип, Майкл Уайт, Кэролин Марки, Марк Хейвард, Аманда Редстоун, Шона Рассел, Патрик О’Лири, Джилл Фридман, Джефф Циммерман, Сью Манн, Иан Лаптон, Дин Лобовиц и Мэри Пекин.

Глава 2. Беседы пересочинения (восстановления авторской позиции). В создании и сборе материала для этой главы участвовали: Руди Кронбихлер, Марта Кампильо, Хью Фокс, Мэгги Кэри, Дэвид Денборо, Имма Льорет, Майкл Уайт и Шона Рассел.

Глава 3. Восстановление участия (re-membering). В создании и сборе материала для этой главы участвовали: Мэгги Кэри, Шона Рассел, Лоррейн Хедтке, Руди Кронбихлер, Кэролин Марки, Марк Хейвард, Сью Манн, Майкл Уайт, Аманда Редстоун, Джилл Фридман и Дэвид Денборо.

Глава 4. Практика работы с внешними свидетелями. В создании и сборе материала для этой главы участвовали: Мэрилин О’Нил, Хью Фокс, Гея Стокелл, Майкл Уайт, Энн Шобер, Дэвид Денборо, Джефф Циммерман, Мэгги Кэри, Эмили Сьюэд, Шона Рассел и Дирк Котце.

Глава 5. Постструктурализм и терапия: о чем это все? В создании и сборе материала для этой главы участвовали: Леони Симмонс Томас (координатор сбора материалов для этой главы), Бек Гуден, Шона Рассел, Мэгги Кэри, Джин Комбс, Сюзанна Чемберлен, Майкл Уайт, Хелен Гремиллион, Дэвид Денборо и Киви Тамазезе.

Глава 6. Феминизм, терапия и нарративные идеи. В создании и сборе материала для этой главы участвовали: Кэтрин Батлер, Шерил Уайт, Кэйтэ Вайнгартен, Джейн Спиди, Мерседес Мартинес, Ванесса Джексон, Кэрол Халлиуэлл, Зой Кэзан, Леони Симмонс Томас, Мэгги Кэри, Лиза Берндт, Джоан Макнамара, Дэвид Денборо, Клэр Ральфс, Тэмсин Бэйкер, Джасси Верко, Шона Рассел и Маня Висщедайк.

 

 

Экстернализация: часто задаваемые вопросы

Этот материал был изначально опубликован в виде статьи в №2 Международного журнала нарративной терапии и работы с сообществами за 2002 год.

 

1. Что такое экстернализация?

Экстернализация – это понятие, которое было впервые введено в сферу семейной терапии в начале 1980-х годов.[1]Изначально разработанная в работе с детьми, экстернализация до какой-то степени всегда связана с юмором и шаловливостью – а также с вдумчивой и бережной практикой. Существует много способов понимания того, что такое экстернализация, но, возможно, лучше всего все эти способы можно выразить афоризмом «Проблема не в человеке, проблема в проблеме».

 

• К тому моменту, когда люди приходят к нам, терапевтам, за помощью, они достаточно часто уже верят, что это с ними самими что-то не так, что в них (внутри них) есть что-то, что является проблемой. Проблема становится «интернализованной». Как вы, наверное, знаете, проблемы часто понимаются в качестве чего-то внутренне «присущего» людям, словно в проблемах отражается нечто касающееся природы человека или его «внутреннего я».
• Практики экстернализации – альтернатива практикам интернализации. Экстернализация размещает проблемы не внутри человека, а в культурно-историческом контексте, в качестве продукта этого контекста. Проблемы понимаются как нечто, что было сконструировано социумом в течение определенного времени.

 

Задача экстернализации, соответственно, — дать людям возможность осознать, что человек и проблема — не одно и то же. Мы как терапевты можем совершенно по-разному содействовать этому. Один из способов – задавать вопросы, где прилагательные, которые люди используют для описания себя («я депрессивный человек»), заменяются на существительные («Как давно эта депрессия влияет на вас?» или «Что депрессия говорит вам о вас как человеке?»). Еще одна практика экстернализации подразумевает такое формулирование вопросов, благодаря которому люди начинают персонифицировать проблемы. Например, когда мы работаем с ребенком, который больше не хочет «вредничать» и пр., может быть задан следующий экстернализующий вопрос: «а как этому Мистеру Вредине удается тебя перехитрить? В какие моменты он чаще всего приходит к тебе?»[2] Посредством подобных вопросов создается некое пространство между человеком и проблемой, и в результате человек может начать пересматривать свои отношения с ней.

 

• Экстернализуются не только проблемы. Какие-то «личностные качества», например, «сила», «уверенность», «самооценка», которые обычно интернализуются, то есть рассматриваются как нечто внутреннее, неотъемлемо присущее людям, в нарративных беседах также могут быть подвергнуты экстернализации. Мы более подробно расскажем об этом позже.

 

Важно отметить, что экстернализация представляет собой нечто большее, нежели просто «лингвистическое упражнение». Экстернализация связана с особым взглядом на мир, с особой традицией мышления, которая называется «постструктурализм».

Этот способ мышления обращает особое внимание на речь, язык, вопросы власти, конструирования смыслов и идентичности людей (чтобы узнать об этом побольше, см. статью Леони Симмонс Томас «Постструктурализм и терапия: о чем это все?» в данном сборнике).

 

2. Что такое экстернализующие беседы?

В экстернализующих беседах мы сосредотачиваемся на проблемах, которые когда-то могли быть интернализованы, и экстернализуем их (как мы показали на примере депрессии и мистера Вредины). Но это только начало. Когда проблемы экстернализованы (то есть рассмотрены так, как если бы они были не какой-то внутренне присущей человеку частью, не чертой его личности), они могут быть встроены в сюжетную линию истории. Например, мы, терапевты, можем задавать вопросы о том,

 

• как давно Депрессия появилась в жизни человека и стала влиять на нее;
• когда это случилось;
• были ли какие-то факторы, которые поспособствовали появлению Депрессии в жизни человека;
• каковы реальные последствия Депрессии в разных областях его жизни и в его отношениях с другими людьми;
• в какие моменты эти последствия наиболее сильны или наиболее слабы;
• что поддерживает Депрессию, а что помогает справиться с ней в определенных ситуациях.

 

Эти вопросы (и многие им подобные) помогают разместить существование проблемы или явления в контексте некой сюжетной линии, истории.

Когда мы размещаем проблемы –например, Депрессию или Мистера Вредину, — в сюжетных линиях историй, мы можем пролить больше света на то, каким образом проблема получила такое большое влияние на жизнь человека. Люди при этом узнают много нового и дают более насыщенное описание того, каким образом они могут вернуть себе свою жизнь, забрав ее из-под власти проблемы.

Один из наиболее значимых аспектов экстернализации состоит в том, что в ходе таких бесед можно затрагивать и более широкие контексты. Когда мы понимаем, что отношения людей с проблемами складываются под воздействием культурно-исторического контекста, мы можем исследовать, каким образом гендер, раса, культура, сексуальность, социо-экономический класс и другие формы отношений власти влияли на конструирование проблемы. Исследуя политические аспекты формирования идентичности, мы формируем новый взгляд на жизнь, на который в меньшей степени влияет самообвинение, и в большей — осознание того, каким образом более широкие культурные истории сказываются на наших жизнях. Таким образом, мы рассматриваем экстернализацию как политический акт с маленькой буквы «п». Экстернализующие беседы возвращают в культурно-исторический контекст то, что и было в нем создано. В результате возникают новые возможности для действий (как индивидуальных, так и коллективных), которых не существовало, когда проблемы описывались как нечто внутренне присущее отдельным людям.

 

3. А как вы узнаете, что именно надо экстернализовать?

Процесс экстернализации происходит в сотрудничестве с теми, кто обращается к нам за консультацией. Мы вступаем в терапевтические беседы с убеждением, что проблемы, беспокоящие людей, не располагаются у них внутри. Мы видим проблемы как нечто, что сложилось под воздействием более широких историй конкретной культуры, в которой живут эти люди. А это, в свою очередь, влияет на вопросы, которые мы задаем, и на те беседы, которые получаются в результате.

Когда кто-то описывает себя очень негативно, например, говорит: «Я никчемный человек», — в этот момент возникает возможность и повод для экстернализации. Мы рассматриваем подобные высказывания как шанс задать вопросы, способные привести к экстернализующим беседам о такой самоидентификации. Сходным образом мы работаем с альтернативными историями в жизни людей в случаях, когда кто-то упоминает свою особенность как внутренне присущую черту характера, например: «Двигаться вперед мне помогает моя смелость». Подобные выражения также являются поводом начать экстернализующую беседу, дающую более насыщенное описание этой «черты». Посредством экстернализации мы можем «распаковать» подобную черту, узнать, какова ее история и каким образом она связана с определенными навыками решения проблем и с жизненными знаниями, которые могут быть полезны в актуальной ситуации.

В нашей работе мы обнаружили, что важно, когда то, что экстернализуется, получает имя (название), действительно подходящее для того человека, с которым ведется работа. Обычно те метафоры, которые подвергаются экстернализации, например, обвинение, вина, ссора, страх, беспокойство, ревность, — это то, что произносится самим человеком, обратившимся за помощью. Иногда для того, чтобы выяснить, что же необходимо экстернализовать, требуется некоторое время. Например, когда люди начинают с того, что их проблема – «тревожное расстройство личности», с очень высокой вероятностью человек не сам пришел к такому описанию ситуации. Скорее всего, оно не лучшим образом будет соответствовать опыту человека, его переживаниям. После некоторого обсуждения человек может сформулировать свое собственное описание, и тогда проблема может быть названа, например, «Страх, который приходит», или «Дрожь», или «Суета», или «Тревога». Что бы это ни было, важно, чтобы название соответствовало переживаниям человека, с которым ведется работа.

Это важно потому, что как только для проблемы найдено имя, соответствующее опыту человека, оказывается, что понимания, знания, умения человека становятся более доступными. Например, ребенку может казаться, что он мало что может предложить, чтобы справиться со всеми теми неприятностями, в которые он попадает. Однако «перехитрить мистера Вредителя» — совсем другое дело! Сходным образом, понять и придумать, каким образом можно разобраться со «Страхом, который приходит», может быть проще и понятнее, чем справиться с «тревожным расстройством личности». Ведь иногда мы думаем, что с такими вещами, как тревожное расстройство личности, мы сами ничего поделать и не можем, в таких случаях мы должны «довериться профессионалам». Когда экстернализованное описание проблемы полностью подходит человеку, открываются возможности, чтобы собственные навыки и умения, связанные с решением проблем и накопленные в течение жизни, стали для человека более актуальными в решении существующей проблемной ситуации.

Наш опыт подсказывает, что экстернализуемое – то, что экстернализуется – со временем меняется, сдвигается. Взаимоотношения людей с проблемами перестраиваются с течением времени и в ходе терапии. По мере того, как меняется восприятие человеком собственной жизни, меняется и экстернализуемое. Экстернализующие беседы могут быть очень гибкими и творческими. Также нельзя сказать, что экстернализация – это «разовое мероприятие»; на самом деле, это позиция и отношение терапевта. Не бывает так, что мы на одной сессии используем экстернализующий язык, а на следующей – опять интернализующий. Мы ведем экстернализующие беседы на протяжении всего процесса терапии.

Важно отметить, что может существовать более чем одно экстернализованное определение проблемы. В работе часто участвуют несколько человек (например, члены семьи), и в таком случае очень высока вероятность, что у каждого из них будут свои определения проблемы. Члены семьи могут дать нам пять различных определений проблемы, и это совершенно нормально. Даже если у людей разные определения , обычно удается договориться о том, чтобы в каждый конкретный момент совместно рассматривать какую-то одну из экстернализованных проблем или какой-то один из экстернализованных аспектов того, что беспокоит членов семьи.

 

4. Что же экстернализуется?

Мы бы хотели отметить, что для нас экстернализация – это не техника, которую мы выбираем использовать или не использовать в определенные моменты. Так что вопрос, что можно, а что необязательно экстернализовать, не совсем правильно сформулирован. Все, что выносится на терапию, может быть использовано в экстернализующих беседах. Поскольку мы уделяем много внимания тому, чтобы экстернализация соответствовала опыту конкретных людей, она бывает весьма разнообразной, т.к. различны и опыт, и формы его описания, и воображение людей, приходящих на терапию.

Экстернализующие беседы также происходят за пределами терапевтического кабинета. Группы, организации и даже целые сообщества участвовали в экстернализующих беседах на различные темы. Один из наиболее широко известных случаев экстернализации, проведенной в сообществе, имел место в ходе просветительских проектов в Малави (Юго-Восточная Африка). Там экстернализация использовалась в качестве ответа на кризисную ситуацию, связанную с ВИЧ/СПИДом[3]. Проблемы, окружающие ВИЧ/СПИД, такие, как стигматизация и замалчивание, способствовавшие расколу внутри сообщества, подверглись экстернализации, а СПИД как таковой был персонифицирован в виде Мистера (или Миз) СПИД. Когда мы даем сообществам возможность побеседовать с персонажами в роли Мистера или Миз СПИД, чтобы проговорить, каковы уловки, стратегии, надежды и мечты самого СПИДа и вывести его на чистую воду, сообщество сплачивается и объединяется против проблемы. Идентификация и персонификация экстернализованного контрсюжета – Миссис Заботы – также побудила людей к коллективному отклику.

 

5. Каковы эффекты экстернализующих бесед?

Чаще всего люди, с которыми мы работаем, говорят, что испытывают чувство облегчения, поскольку осознают, что они сами не являются проблемой, и обнаруживают способы войти в более тесный контакт с другими историями о себе и другими аспектами своей жизни, которые были невидимы из-за влияния проблемы.

Экстернализующие беседы «децентрируют» проблему, смещают ее с центральной позиции в жизни людей. Благодаря этому создается пространство между человеком и тем, что его беспокоит. Там, где раньше человек считал себя «никчемным», теперь он понимает, что «чувство никчемности» захватило его жизнь, что у этого есть определенная история, и что существует шанс освободиться от проблемы, вырвать свою жизнь из-под ее влияния.

Когда проблема экстернализована, мы можем также выявить какие-то конкретные практики, поддерживающие проблему, и практики, способные уменьшать ее пагубные последствия. Например, если «никчемность» стала сильно влиять на жизнь человека, вероятно, что этому поспособствовали вполне определенные практики осуждения, критики или, возможно, насилия и жестокого обращения. Экстернализующие беседы об этих практиках могут привести к более полному пониманию механизмов их работы. Также мы можем совместно с человеком разработать способы, как избежать пагубного воздействия этих практик.

Когда и проблема, и поддерживающие ее практики экстернализованы, можно попросить человека определить собственную позицию по отношению к проблеме. Это не просто «за или против», потому что всегда есть некая «степень», соотношение хорошего и плохого в каждой ситуации. Человеческий опыт сложен и противоречив. Например, в экстернализующей беседе о чувстве никчемности, человек может объяснить, что хочет избавиться от «никчемности» как таковой, но при этом сохранить способность воспринимать, как его поступки влияют на других людей. Когда мы предлагаем людям определить, какова их позиция по отношению к проблеме, создается пространство, в котором люди могут начать отбирать свою жизнь у последствий проблемы. Но мы всегда должны иметь в виду, что человеческий опыт противоречив и неоднозначен.

Когда люди отделяют себя от проблемы, отстраняются от нее и рассматривают ее историю и негативные последствия, они могут обнаружить, что оказались при этом на совсем иной, непривычной для себя территории. Эта новая территория часто оказывается пространством, свободным от практик самообвинения и осуждения.

Когда мы смещаем проблему с центральной позиции, в центре беседы оказываются знания людей о жизни, их умения, которые могут помочь справиться с актуальными жизненными сложностями. Именно эти знания и умения оказываются в фокусе нашего совместного исследования. К тому же, как только проблема оказывается понятой как нечто отдельное от самого человека, мы получаем возможность понять, кто из родственников, друзей и знакомых человека может составить группу поддержки, команду, которая выступит на стороне человека в его стремлении преодолеть пагубные последствия проблемы. Когда мы уменьшаем влияние стыда, и проблема больше не рассматривается как нечто неотъемлемое, внутренне присущее человеку, появляется простор для коллективного совместного действия.

Экстернализующие беседы сильно влияют и на самих терапевтов! Об этом влиянии мы подробнее поговорим позже, ближе к концу этой главы.

 

6. Каким образом экстернализация «вписывается» в остальные нарративные практики?

В сущности, экстернализующие беседы служат «тропинкой» в предпочитаемые истории, ко всем тем замечательным переживаниям, знаниям и умениям, которые есть у людей. Когда проблема экстернализована и человек больше не верит, что он сам является проблемой, открывается проход к исследованию жизненных знаний и умений, способов справляться с последствиями проблемы.

В ходе экстернализующих бесед мы, терапевты, ищем в их содержании так называемые «уникальные эпизоды». Уникальные эпизоды – моменты, когда влияние проблемы не было таким сильным. Когда мы замечаем уникальный эпизод, то можем исследовать, благодаря чему он произошел. Здесь мы не будем углубляться в детали, но существует множество разных способов, помогающих вписать уникальные эпизоды в сюжетную линию истории.

Давайте вернемся к работе с человеком, пришедшим на терапию, жалуясь на собственную никчемность. Пусть это будет женщина, назовем ее Джуди. После того, как мы экстернализовали «чувство никчемности», исследовали его историю и влияние на жизнь Джуди и ее отношения с другими людьми, мы можем обнаружить, что бывают отдельные моменты, когда «чувство никчемности» не так сильно влияет на жизнь Джуди. Эти моменты – уникальные эпизоды – могут быть связаны с каким-то конкретным временем, или с каким-то конкретным местом, или с общением с определенными людьми, например, с подругой или другом. Эти уникальные эпизоды могут быть связаны с тем, что Джуди в этот момент делает, с тем, какие мысли ей приходят в голову или какие у нее ощущения в теле, и т.д. Со временем эти уникальные эпизоды могут быть связаны вместе в альтернативный жизненный сюжет, в альтернативную историю. Давайте – только в данном конкретном примере – предположим, что Джуди решила назвать свою альтернативную историю «компетентность». Тогда мы начинаем посредством экстернализующих бесед очень тщательно и подробно исследовать эту компетентность. Мы будем исследовать ее историю, как она появилась и поддерживалась в жизни, мы будем задавать вопросы о том, какие события и какие люди способствовали проявлению этой компетентности.

В фокусе экстернализующих бесед могут быть не только проблемы. Мы, нарративные терапевты, часто используем экстернализующие беседы, исследуя положительные интернализованные качества и «сильные стороны» людей, такие, например, как компетентность. Так как мы понимаем, что компетентность сама по себе – это тоже продукт определенного культурно-исторического контекста, мы можем задавать вопросы, например,

• каким образом это чувство компетентности возникает в жизни Джуди;
• кто еще помогает его создавать;
• кто меньше всего удивился бы (по-хорошему), узнав, что эта компетентность существует;
• что поддерживает эту компетентность;
• какие возможности она открывает;
• что эта компетентность значит для Джуди;
• с какими конкретными способами решения проблем компетентность может быть связана.

 

Подобный процесс может сделать эти «положительные качества» более осмысленными и «привязанными» к актуальной ситуации.

На этом этапе наших бесед с Джуди экстернализация дает нам возможность перейти к другим нарративным практикам. Когда проблема экстернализована и мы начали совместно создавать альтернативную историю за счет выявления и описания уникальных эпизодов, приобретают большее значение другие нарративные практики, такие, как восстановление участия (re-membering), работа с внешними свидетелями, использование терапевтических писем и «документов», проведение различных ритуалов, церемоний и празднеств. Все техники нарративного подхода используются для порождения «насыщенных описаний» альтернативных историй[4]. Мы убеждены, что именно этот процесс позволяет людям предпринимать важные шаги на пути к изменениям.

 

7. В чем состоит самая большая трудность при освоении экстернализации?

Для освоения экстернализующих бесед, как и любого другого нового способа работы, требуются время, практика и внимательное осмысление. Поначалу некоторые люди чувствуют себя неловко, когда им приходится использовать слова непривычным образом. Это может звучать и восприниматься как нечто нескладное и несуразное, словно консультант в беседе занимает некомфортную центральную позицию. Чтобы новые и непривычные лингвистические приемы без шероховатостей встроились в работу специалиста, требуется довольно много времени и изрядное количество практики, не только на «живых клиентах», не только в кабинете консультанта, но и в других контекстах.

Более того, чтобы полностью освоить различные способы мышления, представленные в экстернализующих беседах, необходимо время. Экстернализация подразумевает то, что мы подвергаем сомнению интернализующие практики, насквозь пронизывающие повседневную жизнь. Таким образом, экстернализация представляет собой нечто большее, чем просто терапевтический прием или «технику». Люди, обращающиеся к нам, вынуждены постоянно сталкиваться и смиряться с интернализующими практиками, размещающими проблемы внутри человека. Мы, нарративные терапевты, считаем своей задачей поддерживать определенное мировоззрение, определенную систему отсчета для альтернативного понимания и альтернативных способов действия. Когда мы только начинаем осваивать экстернализующие беседы, нам, как правило, требуется время, чтобы понять эти новые способы мышления и привыкнуть к их последствиям. Для многих из нас экстернализация оказалась совсем новым и непривычным способом взглянуть на собственную жизнь, а также на жизнь тех, с кем мы работаем[5] .

Если говорить о практических моментах, существует один конкретный аспект экстернализующих бесед, с которым часто сталкиваются консультанты в самом начале работы и в связи с этим испытывают сложности. Речь о том, какие именно метафоры должны занимать привилегированное положение в экстернализующих беседах.

 

• Иногда при экстернализации проблем, семьи, обращающиеся к нам за консультацией, могут использовать метафору боя, битвы или сражения для описания своих отношений с проблемой. Они могут говорить о том, каким образом они хотели бы уничтожить проблему, победить ее иди сразиться с ней. Нас, практиков, это может вводить в заблуждение. Метафоры боя и состязания распространены достаточно широко. Должны ли мы как терапевты поддерживать эти метафоры? Иногда поддержка метафоры боя и состязания может способствовать увеличению стресса и напряжения, при этом какие-то нюансы опыта будут проигнорированы. Поддержание метафор сражения и боя может также воспроизводить те способы бытия-в-мире, которые мы не хотели бы поддерживать. Но есть и обстоятельства, в которых люди могут в буквальном смысле биться за собственную жизнь (например, если речь идет об угрожающих жизни расстройствах пищевого поведения или о голосах ненависти к себе). Тогда люди могут верить, что метафоры боя или сражения – самое точное и подходящее описание того, через что им приходится проходить.

 

Здесь важно, что мы как терапевты не вводим метафоры боя или сражения, что мы признаем существование других разнообразных метафор, способных сместить проблему с центрального положения в жизни людей. Это могут быть такие метафоры, как:

• «отобрать свою жизнь у проблемы»,
• «убежать от последствий проблемы»,
• «пересмотреть свои взаимоотношения с проблемой»,
• «обучить и воспитать проблему»,
• «поторговаться с проблемой»,
• «провести с ней переговоры»,
• «договориться о перемирии»,
• «приручить»,
• «подорвать проблему».

 

Другие метафоры могут также подразумевать возможность принимать или не принимать притязания проблемы. Существует бесконечное число ненасильственных – не состязательных, без противостояния – способов уменьшить влияние проблемы на собственную жизнь.

Очень небольшое количество публикаций по нарративной терапии описывают значимость метафор боя и состязания или попытки полностью уничтожить проблему, изгнать ее из жизни людей. Большая часть нашей работы как нарративных терапевтов состоит в том, чтобы поддержать обсуждение множества разнообразных метафор, связанных с пересмотром отношений с проблемой.

 

8. Что делать в ситуациях, когда кто-то плохо себя ведет по отношению к другим людям, обижает их, дразнит или жестоко обращается с ними? Можем ли мы использовать экстернализующие беседы в таком случае?

Это хороший вопрос. Когда мы работаем с людьми, которые травили, дразнили, обижали, унижали или применяли физическое насилие по отношению к другим, важно понимать, что мы как терапевты ни в коем случае не снимаем с этих людей ответственность за их поступки и не оправдываем эти поступки. Можно использовать экстернализующие беседы таким образом, чтобы люди могли лучше принимать ответственность за последствия проблемы и за то, чтобы проблема не возникала в будущем. Мы должны внимательно и ответственно относиться к тому, как мы ведем подобные беседы.

Экстернализация не отделяет людей от их поступков и от реальных последствий этих поступков. Ключевой элемент экстернализующих бесед подразумевает подробное исследование реального воздействия экстернализованной проблемы на жизнь человека, а также на жизнь всех, кто так или иначе затронут проблемой. Экстернализующие беседы могут использоваться для подробного описания этих последствий – чтобы у людей появилась возможность занять определенную позицию по отношению к экстернализованной проблеме и, как следствие, объединиться с другими людьми, чтобы что-то сделать с последствиями проблемы и уменьшить ее влияние.

Когда мы работаем с людьми, совершавшими насилие, важно не просто экстернализовать «насилие» или «жестокое обращение» и ждать, что это побудит людей принять ответственность за свои поступки и повлияет на последствия проблемы. Ключевой элемент в экстернализующих беседах в таком случае подразумевает исследование конкретных идей, убеждений и практик, поддерживающих проблему. Конкретные практики насилия могут включать вынесение суждения, осуждение других, акты унижения, проявления власти, отсутствие заботы о другом человеке, контроль поведения других людей, отстранение от собственных чувств, негативное мышление, жестокость, утверждение своего превосходства и многое другое. Очень важно, чтобы в наших беседах были тщательно проговорены и озвучены реальные последствия этих практик и способов мышления. Когда мы строим беседу таким образом, человек, с которым мы разговариваем, может лучше осознать происхождение этих идей и практик и их влияние на его жизнь. Когда мы проследим реальные последствия этих практик в жизни человека и в его отношениях с другими людьми, озвучим историю этих идей и практик в жизни людей и установим, каким образом эти практики могут поддерживаться и воспроизводиться в рамках более широких культурных историй о гендере, власти и так далее, – тогда человек сможет занять определенную позицию по отношению к этим идеям и практикам власти и контроля и совершить ответственные поступки. Во время этого процесса могут быть выделены уникальные эпизоды – ситуации, моменты, в которых этот человек находился под меньшим влиянием идей и практик, поддерживающих насилие, власть и контроль. Эти уникальные эпизоды могут быть точками входа в альтернативные истории об ответственных поступках, заглаживании вреда, заботе и сострадании.

Когда мы разговариваем с людьми о деконструкции привилегий и о принятии ответственности за насилие или за другие губительные поступки в отношении других людей, существует определенная ответственность терапевта, вне зависимости от того, применяет терапевт экстернализацию или нет. Эта ответственность касается вопросов безопасности, создания безопасного контекста для пострадавших от насилия и злоупотребления властью; эта ответственность касается и подотчетности, возможности удостовериться, что люди действительно находятся в безопасности; это ответственность за прозрачность процесса и действий терапевта и т.д. У нас нет возможности сейчас говорить об этом подробнее, но в конце данной статьи есть список литературы, где вы найдете больше информации по этому вопросу.

 

9. Существуют ли какие-то подсказки, как лучше применять на практике экстернализующие беседы?

Как и в любых других ситуациях, всегда есть моменты, когда мы ошибаемся, какие-то моменты, в которых важно разобраться как следует. Чаще всего путаница в связи с экстернализацией возникает, когда ее смешивают с идеями из других психологических моделей. Учащиеся, ранее получившие подготовку в других подходах, рассказывали нам, что им было достаточно трудно — потребовалось некоторое время для осознания, насколько сильно экстернализующие беседы отличаются от привычных способов работы. Мы постарались прояснить здесь некоторые из наиболее распространенных сложностей, и ниже мы перечислим некоторые подсказки, которые, как мы надеемся, окажутся полезными.

 

• Иногда учащиеся, до этого работавшие в других психологических и психотерапевтических моделях, в которых их натренировали «ставить диагноз» проблеме, могут настолько сосредоточиться на необходимости найти «единственно правильную» экстернализацию и придерживаться ее, что это может помешать сотрудничеству с человеком, который пришел за консультацией.

 

Подсказка № 1: Помните, что это не медицинский диагноз. Не существует какой-либо единственно правильной экстернализации. То, что экстернализовано, должно быть описано близко к опыту самого человека, который обратился за консультацией, но этот опыт текуч и может постоянно меняться.

 

• Иногда мы думаем, что если просто экстернализуем «плохие вещи», то доброта, внутренне присущая человеку, с которым мы работаем, сможет просиять и стать заметной, «прорасти» изнутри наружу. Эта идея происходит из совершенно иной традиции мышления (гуманизма) по сравнению с теми идеями, которые лежат в основе нарративной терапии (постструктурализм). Исходя из нашего опыта, если мы верим, что экстернализация проблемы автоматически приведет к тому, что люди каким-то волшебным образом освободятся от нее, то попадаем в ловушку, так как мы как терапевты не делаем достаточно для насыщенного описания альтернативных историй в жизни человека.

 

Подсказка №2: Не забывайте, что экстернализация проблемы – это только первый шаг. Следующие шаги подразумевают насыщенное описание альтернативной истории.

 

• Экстернализацию иногда путают с идеями из других психологических традиций, подразумевающих, что выделить и рассмотреть отдельные элементы «я» можно и нужно для того, чтобы потом заново собрать и реинтегрировать их в некое «целое». Опять же, эти идеи исходят из совсем иной традиции мышления (гуманизм), нежели та, на которую опирается нарративная терапия (постструктурализм). Нарративные терапевты не верят в существование какого-либо «целостного я», которое необходимо интегрировать. Нарративные терапевты полагают, что наши идентичности составлены из множества историй, и что эти истории постоянно меняются.

 

Подсказка №3: Не пытайтесь реинтегрировать то, что было экстернализовано. Вместо этого пытайтесь помнить о том, что и хорошие, сильные стороны могут быть экстернализованы, и таким образом мы можем поспособствовать развитию насыщенных описаний альтернативных, предпочитаемых историй в жизни людей.

 

• Некоторые психологические модели подразумевают, что во всем есть «хорошая и плохая сторона» и что люди не должны стремиться полностью освободиться от влияния какой бы то ни было проблемы. Однако это может привести в замешательство тех людей, которые обращаются к нам за помощью. Многие из тех, кто к нам обращается, совершенно точно знают, что они хотят жить без «голоса ненависти к себе».

 

Подсказка №4: Мы находим полезным напоминать себе, что наша задача как терапевтов – постоянно сверяться с теми, с кем мы работаем, спрашивать, каковы, собственно, последствия проблемы, и что именно люди, обращающиеся к нам за помощью, считают предпочитаемым исходом, предпочитаемым направлением дальнейших действий[6].

 

10. Правильно ли, что мы экстернализуем плохое и интернализуем хорошее? Надо делать именно это, или как?

Иногда бывает очень большое искушение интернализовать хорошее. Когда человек говорит: «у меня высокая самооценка», — и гордится этим, иногда возникает искушение просто оставить все как есть. Но наш опыт подсказывает, что если мы экстернализуем «хорошие и сильные стороны», это означает, что они могут стать более насыщенно описанными. Например, если мы экстернализуем «силу» — то есть отказываемся понимать силу как нечто неотъемлемо внутренне присущее и понимаем ее как нечто, что было так или иначе сформировано, — мы можем задать вопросы, чтобы озвучить конкретные знания и умения, составляющие эту «силу», выяснить ее историю, а также исследовать, какие дорогие и значимые люди в жизни этого человека способствовали возникновению и поддержанию этой «силы». Это также значит, что мы с большей вероятностью будем задавать вопросы, что защищает эта «сила» в жизни человека, что она отстаивает, что она значит. Экстернализующие беседы об этой «силе» могут вести к исследованию ценностей, добровольно взятых на себя обязательств, связанных с этой «силой», а также к рассмотрению истории возникновения и развития этих ценностей и данных себе обещаний.

Мы, нарративные терапевты, убеждены, что именно насыщенное развитие альтернативных историй в жизни людей дает им больше возможностей для действия — и тем самым помогает добиться значимых изменений. Жизнь – это не только сложности и проблемы, и не только «силы», если уж на то пошло. Это также мечты, надежды, пристрастия, предпочтения, данные себе обещания, принципы, достижения, умения, увлечения и т.д. Все эти аспекты нашей жизни открыты для исследования и насыщенного описания!

 

11. Что вы считаете наиболее полезным в экстернализующих беседах?

Ниже мы перечислим, чем, как нам кажется, могут быть полезны экстернализующие беседы.

• Проводя экстернализующие беседы, я не обязана занимать позицию эксперта по отношению к проблемам, с которыми сталкиваются люди. Вместо этого я могу проявлять любопытство по отношению к тому, каким образом функционируют эти проблемы, и вместе с человеком, обратившимся за помощью, мы можем исследовать новые способы работы с этими проблемами.
• Мне важно, что экстернализация позволяет не обвинять людей за проблемы, которые есть в их жизни. Это такое большое облегчение! Вместо этого мы можем сотрудничать и изучать последствия проблемы, ее тактики, и искать способы уменьшить влияние проблемы на жизнь человека.
• Для меня экстернализация в очень большой степени связана с вопросами власти и политики. Очень многие направления психологии и психотерапии способствовали размещению того, что фактически является социальной проблемой, внутри отдельных людей – и вся ответственность за существование этой проблемы перекладывается на них. Посредством экстернализующих практик для нас становится возможным проследить, каким образом проблемы возникли под влиянием более широких отношений власти. Это, в свою очередь, может помочь людям отделить собственную идентичность от этих проблем. Для меня это значит — вернуть обратно в культурно-исторический контекст то, что в нем и было порождено. А это – политический акт с маленькой буквы «п».
• Экстернализующие беседы позволяют мне, задавая вопросы, занимать различные позиции. Иногда я занимаю позицию журналиста, проводящего расследование, иногда я становлюсь историком, иногда — сыщиком. Это так интересно!
• Мне очень ценно, что мы говорим не просто об отдельных людях и их слабых сторонах или каких-то индивидуальных решениях. Мы говорим об истории, об отношениях между людьми, и находим свидетельские аудитории, для того чтобы отметить и отпраздновать, укрепить и развить те шаги, которые предпринимают люди.
• В работе с мужчинами, совершающими насилие, мне кажется очень полезным в экстернализующих беседах делать акцент на создание пространства для альтернативных способов бытия. Работа с теми, кто совершает насилие, очень сложная, она требует внимательности и заботы, но когда мужчины обретают возможность принять ответственность за свои поступки и начинают двигаться в сторону альтернативных, свободных от насилия способов бытия, — мне кажется, это очень важно.
• Проведение экстернализации означает, что мне очень часто доводится слышать о прекрасных взаимоотношениях в жизни людей, помогающих преодолевать последствия проблемы. В этом столько надежды! Я слышу просто прекрасные истории, и они становятся частью моих сокровищ. Возвращаясь с работы домой, я часто продолжаю думать об этих историях, и они очень поддерживают меня.
• Экстернализующие беседы помогают мне стать частью процесса, в ходе которого люди возвращают себе свою жизнь, высвобождая ее из-под влияния проблем.

Об этих вопросах и ответах

Мы бы хотели поблагодарить за предоставление материалов для данного раздела Джина Комбса, Джейн Спиди, Стивена Мэдигэна, Ивонну Слип, Майкла Уайта, Кэролин Марки, Марка Хейварда, Аманду Редстоун, Патрика О’Лири, Джилл Фридман, Джеффа Циммермана, Сью Манн, Иана Лаптона, Дина Лобовица и Мэри Пекин. Мы бы хотели особенно поблагодарить Дэвида Денборо за работу по сведению всех ответов в единый связный текст.

 

Что еще можно почитать об экстернализации

Джилл Фридман, Джин Комбс «Конструирование иных реальностей», М., «Класс», 2001.

Companions on a Journey: an exploration of an alternative community mental health project 1997: Dulwich Centre Newsletter No.l. Republished in White, C. & Denborough, D. 1998: Introducing Narrative Therapy: A collection of practice-based writings. Adelaide, South Australia: Dulwich Centre Publications.

Morgan, A. 2000: What is Narrative Therapy? An easy-to-read introduction. Adelaide, South Australia: Dulwich Centre Publications

Epston, D. 1998: Catching Up With David Epston: A collection of Narrative Practice-based Papers. Adelaide, South Australia: Dulwich Centre Publications.

Freeman, J., Epston, D. & Lobovits, D. 1997: Playful Approaches to Serious Problems: Narrative therapy with children and their families . New York. W. W. Norton.

Payne, M. 2000: Narrative Therapy: An introduction for counsellors. London: SAGE Publications

Sliep, Y. & CARE Counsellors, 1996: ‘Pang’ono pang’ono ndi mtolo — Little by little we make a bundle.’ Dulwich Centre Newsletter, No.3. Republished in White C. & Denborough D 1998: Introducing Narrative Therapy: A collection of practice-based writings. Adelaide, South Australia: Dulwich Centre Publications.

Thomas, L. 2002: ‘Poststructuralism and therapy — what’s it all about?’ International Journal of Narrative Therapy and Community Work, No.2.

White, M. & Epston, D. 1990: Narrative Means to Therapeutic Ends. NewYork: W.W.Norton.

 

Что еще можно почитать о работе с мужчинами, совершавшими насилие

McLean, C, Carey, M. & White, C. (eds) 1996: Men’s Ways of Being. Boulder, Colorado:Westview Press.

Jenkins, A. 1990: Invitations to Responsibility: The therapeutic engagement of men who are violent and abusive. Adelaide, South Australia: Dulwich Centre Publications.

Jenkins, A., Joy, M. & Hall, R. 2002: ‘Forgiveness and child sexual abuse: A matrix of meanings.’ International Journal of Narrative Therapy and Community Work, No 1.

Slattery, G. 2000: Working with young men: Taking a stand against sexual abuse and sexual harassment. Dulwich Centre Journal, Nos. 1& 2.

 

White, M. 1995: ‘A conversation about accountability.’ In White, M. Re-Authoring Lives: Interviews and essays. Adelaide, South Australia: Dulwich Centre Publications.

 

 

 

[1] Понятие и практика экстернализации были впервые введены в сферу семейной терапии Майклом Уайтом, и с тех пор они используются множеством специалистов.

[2] Персонификация в работе со взрослыми людьми описана ниже в данной статье, в контексте работы с Мистером или Миз СПИД. Эта экстернализация была использована в рамках работы с сообществами в Малави, в юго-восточной Африке.

[3] Чтобы узнать больше об этой работе в Малави, обратитесь к публикации SliepandCARECounsellors (1998), или напишите Ивонне Слип по адресу ysliep@mweb.co.za

[4] Чтоб больше узнать об этих нарративных практиках, можно обратиться к книге MorganA. “Whatisnarrativetherapy? Aneasy-to-readintroduction” DulwichCentrePublications, 2000.

[5] Для того, чтобы больше узнать о том, что за способ мышления лежит в основе экстернализации, обратитесь к статье Леони Симмонс Томас в этом сборнике.

[6] В случаях работы с ситуациями, где имело место насилие, очень важно, чтобы мы несли ответственность и отчитывались о своей работе в первую очередь перед теми, кто больше всего подвергся насилию, и чтобы голоса этих людей занимали привилегированное положение. Любое расспрашивание здесь требуют очень большой бережности и внимательности.