(записи с семинара Дэвида Эпстона в ноябре 2008 года, материал подготовлен Дарьей Кутузовой)
Расспрашивание в нарративном подходе стремится генерировать и актуализировать «инсайдерское» знание людей и сообществ посредством коллективной, партнерской, прозрачной, рефлексивной практики. Человек или группа, с которыми ведется работа, рассматривается как эксперт по собственной жизни; также человек или группа не отождествляется с проблемой. Таким образом, высвечивается «множество голосов опыта».
- Хороший вопрос – это «свежий» вопрос, он открывает новые горизонты, приглашая людей взглянуть на что-то по-новому.
- Хороший вопрос – это вопрос, приводящий к глубоко значимым для человека ответам, и усиливающий желание человека продолжать беседу.
- Хороший вопрос «неотразим» — он заставляет задуматься, приводит на новые территории, бросает вызов существующим взглядам, и все это – в интригующей, увлекающей, поддерживающей, внимательной и даже в чем-то иногда шаловливой манере.
- Хороший вопрос – это тот, о котором человек-адресат вопроса сам говорит: «Какой хороший вопрос!..»
В течение последних трех с половиной лет (1992-1995) я совершил путешествие из дома белых состоятельных австралийцев в деловом районе Сиднея, где я родился, в мужскую тюрьму строгого режима, где я получил работу. Когда я подошел к металлическим воротам тюрьмы, в которой я работаю, меня поразила сама структура, само здание. Едва ли когда-то еще я чувствовал себя настолько маленьким и малозначимым. Само здание передавало дух истории, как будто сами стены, сложенные из песчаника, хранят секреты. Теперь я знаю, что разные тюремные работники и заключенные из народа Куури непосредственно переживают присутствие духов, населяющих разные части тюрьмы. Где возможно, заключенные Куури, размещенные в бывших камерах смертников, стараются жечь благовонные масла, чтобы освободить души погибших.
Мы — психологи, психотерапевты, социальные работники и те, кто работает с сообществами — часто слышим истории о человеческом страдании. Наша роль в современной культуре, в каком-то смысле, и состоит в том, чтобы быть «приемниками», реципиентами, собирателями историй о страдании (Waldergrave, Tamasese, Tuhaka & Campbell, 2003). Очень часто это страдание связано с социальной несправедливостью: с насилием, жестоким обращением, расизмом, бедностью, сексизмом, гетеросексуальным доминированием. Играть в культуре роль собирателей этих историй — это огромная, даже устрашающая ответственность; в частности, мы отвечаем за то, чтобы приносить утешение и каким-то образом помогать человеку перенести страдание. Но я надеюсь, что мы с вами не остановимся на этом. И вот вопрос: как нам следует слушать истории о страдании и откликаться на них таким образом, чтобы не только исцелять и утешать отдельного человека, но и поддерживать локальные социальные акции, направленные на восстановление справедливости, прекращение насилия и жестокого обращения в наших с вами (весьма разнообразных) культурных контекстах? Как мы можем создать пространство признания для того, чтобы боль, скорбь и отчаяние тех историй, которые мы слышим, могли бы трансформироваться в коллективные действия? Я не имею здесь в виду ничего грандиозного, я имею в виду локальную, осмысленную, вызывающую отклик, поддерживаемую за счет местных ресурсов в течение длительного времени социальную акцию — или какой-то вклад в реформу общества.