«Отсутствующее, но подразумеваемое»: карта, помогающая задавать терапевтические вопросы

Отсутствующее, но подразумеваемое: карта, помогающая задавать терапевтические вопросы

Мэгги Кэри, Сара Уолтер, Шона Рассел

Оригинал статьи находится здесь: http://www.narrativepractices.com.au/pdf/The_absent_but_implicit_-_A_map.pdf

Перевод Надежды Градовской под редакцией Дарьи Кутузовой. Публикуется с разрешения авторов

Невозможно говорить о чем-либо, не отталкиваясь от того, чем это не является. Каждое выражение переживаний имеет отношение к чему-то иному.

Майкл Уайт, ссылаясь на работы Дерриды

В течение многих лет Майкл Уайт представил слушателям и читателям множество прекрасных и вдохновляющих «пересмотров» нарративного подхода, который он разрабатывал вместе с Дэвидом Эпстоном (White & Epston, 1990, 1992). Описывая нарративную практику с новых точек зрения, он создавал новое видение и новое понимание.

Майкл постоянно читал литературу «не по специальности» и исследовал возможности, предлагаемые развернутыми в ней идеями. Это позволяло рассматривать терапевтическую практику под неожиданными углами и по-новому говорить о ней, поэтому существуют различные описания терапевтических бесед в нарративном подходе (Morgan, 2000; White, 1995, 1997, 2001). По мере того, как формулировались связи терапевтической практики с тем или иным корпусом идей, у практиков появлялись новые возможности в их  работе с людьми, семьями, группами и сообществами.

Многие коллеги в Австралии и за ее пределами вдохновляли и поддерживали длительный интерес Майкла Уайта к французской критической философии, социальной антропологии, феминистским исследованиям и другим смежным областям. На протяжении десятилетий Майкл делился опытом работы на семинарах, обсуждал свои идеи с коллегами, и эти дискуссии вносили важный вклад в развитие нарративной терапии.

В этой статье мы обсуждаем последние наработки в контексте всего лишь одного аспекта нарративного подхода: «отсутствующего, но подразумеваемого». Мы можем использовать это понятие как точку входа в исследование историй «я», альтернативных по отношению к проблемной истории, которую люди приносят в терапию. Обнаружение и развитие этих альтернативных рассказов о жизни — ключевой аспект нарративной практики.

Read Full Post »

Введение в нарративную практику

статья Д.Кутузовой, опубликованная в Журнале практического психолога №2 за 2011 г., стр. 23-41

Введение

В последние 10 лет на постсоветском пространстве получает все большее распространение нарративный подход к терапии и работе с сообществами. Слово «нарративный» образовано от латинского «narrare» — «повествовать, рассказывать». У истоков этого подхода стоят австралиец Майкл Уайт (1948-2008) и новозеландец Дэвид Эпстон (род. в 1944 г.). В начале 1980-х они начали сотрудничать, стремясь усовершенствовать свою практику, привести ее в соответствие со своими жизненными ценностями и принципами, а также противостоять «психотерапевтической колонизации» своих стран прозелитами различных зарубежных психотерапевтических школ. В 1989-90 гг. они опубликовали книгу, описывающую основные принципы своего подхода к работе, и именно тогда подход был обозначен как «нарративный»[58] (до этого они говорили об использовании «текстовой метафоры» и «метафоры ритуала перехода» в работе с людьми).

Теоретическую и методологическую основу подхода составляют идеи драматургической социологии (Э.Гоффман [41, 42, 43]), антропологии переживания (В.Тернер [58], Б.Майерхоф [48, 49], К. Гирц [5]), педагогики освобождения (П.Фрейре [37, 38, 39, 40], М.Хортон [24, 45]), феминизма [54], французской философии постструктурализма (Ж.Деррида [7, 8, 9, 35], М.Фуко [20, 21, 22], Ж.Делез [6]), нарративной психологии (Дж.Брунер [3, 28, 29, 30], Т.Сарбин [17]), культурно-исторической теории Л.С.Выготского [4, 19, 26], а также некоторые идеи Г.Бейтсона [1, 2]. И.Приллельтенский и Дж.Нельсон [51] считают нарративную практику формой критической практической психологии, в то время как Дж.Аллан, Б.Пиз и др. [25] считают ее формой критической социальной работы. Если относить ее к постмодернистским направлениям, важно отметить, что в таком случае речь идет об аффирмативном, а не скептическом (по Розенау [53]) постмодернизме. Возможно, более правильным было бы считать нарративную практику культурно-креативным подходом [52].

Read Full Post »

Новые истории – родителям, живущим с психическими заболеваниями

Рут Плазник, Наташа Киш-Синеш

Рут и Наташа работают в государственном Центре психического здоровья Оолаген в Торонто. Рут также является одним из учредителей и преподавателей Центра нарративной практики в Торонто. Матери Рут и Наташи страдали от психических заболеваний.

оригинал статьи находится здесь: http://www.dulwichcentre.com.au/new-narratives-for-parents-with-mental-health-difficulties.pdf

перевод Дарьи Кутузовой

 

В каждой культуре есть свои истории о том, что значит «быть хорошим родителем». В Канаде это значит – обладать ресурсами для того, чтобы обеспечивать ребенку согласованный уход, непротиворечивое воспитание, мочь ставить потребности ребенка выше, чем свои собственные; обладать знаниями и умениями, позволяющими справляться с трудностями родительства в самых разнообразных обстоятельствах. Данное определение исключает из числа «хороших» тех родителей, которые любят своих детей, но страдают от своих собственных проблем и сложностей, мешающих порой заботиться о детях и удовлетворять их нужды. Таких родителей в нашем обществе зачастую сурово осуждают, а их собственный опыт того, что значит быть «отцом» или «матерью» неправильно истолковывается, преуменьшается или отбрасывается как не имеющий отношения к делу. В число таких родителей входят и те, кто страдает от психических заболеваний.

В 2006 г. Далвич-центр (Аделаида, Австралия) пригласил нарративных практиков со всего мира поучаствовать в проекте по сбору историй о семьях, в которых один из родителей страдал от психического заболевания (Russell et al., 2006). Более конкретно, Далвич-центр был заинтересован в рассказах, которые можно было бы противопоставить доминирующим проблемно-насыщенным историям о жизни в подобных семьях, — в рассказах, где родители, страдающие от психических заболеваний, ценились бы, а не обесценивались.

Мы (Рут и Наташа) работаем в центре психического здоровья в округе Оолаген, Торонто; наш центр ориентирован на помощь детям и их семьям таким образом, чтобы происходило восстановление социальной справедливости. Мы обрадовались возможности присоединиться к Далвич-центру в сборе и создании более вдохновляющих и рождающих надежду историй для семей, где у одного из родителей есть психическое заболевание. В данной статье мы опишем некоторые нарративные идеи и практики, которыми руководствуемся в своей работе; эти идеи и практики создают пространство, чтобы были услышаны голоса самих родителей и детей, а также для того, чтобы их опыт, их отношения и их истории были описаны «с обеих сторон».

Read Full Post »

Посттравматический рост

Посттравматический рост

обзор книги Tedeshi, R.G., & Calhoun, L.G. (2004). Posttraumatic Growth: Conceptual Foundation and Empirical Evidence. Philadelphia, PA: Lawrence Erlbaum Associates.
подготовлен Дарьей Кутузовой

Травматические события приносят человеку много страдания и боли. Однако не следует забывать и о том, что вследствие преодоления травмирующих обстоятельств жизнь человека может меняться к лучшему. Подобные изменения в психологии принято называть «посттравматическим ростом». Посттравматический рост описывает переживания и опыт людей, чье развитие, по крайней мере, в некоторых областях, после травмы превзошло то, что было до травмы. Человек не просто выжил, но в его жизни возникли значимые с его точки зрения позитивные изменения, вышедшие за пределы имевшегося положения вещей. Это не возвращение к прежней жизни, к тому, как все было до травмы, это глубоко значимое преображение жизни.

Read Full Post »

Отсутствующее, но подразумеваемое

Отсутствующее, но подразумеваемое

Майкл Уайт

Материал, представленный на конференции по нарративной терапии и работе с сообществами в Аделаиде в феврале 1999 года.

Перевод Дарьи Кутузовой

Многие приемы и техники нарративной терапии помогают людям восстановить связь со своей историей. Это не рефрейминг, который заменяет ориентацию «стакан полупустой» в восприятии событий и переживаний жизни человека на ориентацию «стакан наполовину полный». Это также не переписывание истории, которое полностью представляет собой иной рассказ о прошлом, замещающий и отменяющий изначальное повествование. Бывает так, что практики рефрейминга могут способствовать конструированию новых обобщающих описаний в истории человека, то есть негативные обобщения заменяются на позитивные обобщения; это, фактически, неизбежно является результатом практики переписывания истории, «заново-выдумывания» истории. Таким образом, практика рефрейминга и практика заново-выдумывания истории создает угрозу того, что жизненная история человека и его идентичность станут моноисторийными.

Вместо того чтобы воспроизводить практику, заменяющую одно обобщение на другое, и заново выдумывать историю прошлого в жизни человека, приемы нарративной терапии, способствующие восстановлению связи с историей, выводят на первый план полиисторийные переживания жизни и идентичности.

Read Full Post »

Как вы можете заниматься этой работой?

Как вы можете заниматься этой работой?
Ответы на вопросы об опыте работы с женщинами, подвергавшимися в детстве сексуальному насилию
Сью Манн

статья, опубликованная в сборнике «Trauma: Narrative responses to traumatic experiences» (2006), ed. by D.Denborough, Dulwich Centre Publications, Adelaide, Australia

перевод Александры Бочавер под редакцией Дарьи Кутузовой
Введение
Когда я впервые услышала от женщины, с которой мы работали в связи с последствиями пережитого ею в детстве сексуального насилия, вопрос «как вы можете заниматься этой работой», он застал меня врасплох. Вопрос как будто подразумевал, что слушать о пережитом сексуальном насилии должно быть «тяжело» и угнетающе для меня, или это должно меня «подавлять» или «расстраивать». У меня было ощущение, что подразумевается, будто в моем переживании наших сессий нет места ни для чего, помимо «трудности» и «тяжести». С тех пор и другие женщины задавали мне этот вопрос. Иногда они дают мне понять, что осознают, что я от многих людей слышу рассказы о подобном. Им любопытно, что это значит для меня – целый день слушать истории женщин о пережитом насилии и его влиянии на их жизнь.

Поначалу я удивилась, когда поняла, что женщины, с которыми я встречаюсь, считают, что мои главные переживания от работы включают ощущение трудности, подавленность и/или «расстроенные чувства».
Это понимание поставило передо мной еще больше вопросов. Мне стало любопытно, думают ли женщины, что я почему-то должна ожесточиться, или стать необыкновенно умной, или оставаться профессионально беспристрастной, чтобы слушание этих историй не влияло на меня негативно? Мне было интересно, считают ли они, что находить способы не подвергаться влиянию рассказов о пережитом насилии – это часть этой работы? Эти размышления побудили меня внимательно рассмотреть  сложности, возникающие при ответе на вопрос «Как вы можете заниматься этой работой?» В этой статье исследуются некоторые из этих сложностей.

Мне бы хотелось рассмотреть два вопроса:

Во-первых, как я могу отвечать женщинам, когда они задают вопрос «Как вы можете заниматься этой работой?»
Во-вторых, каким образом мы (консультанты) исследуем смысл нашего переживания подобной работы?

Read Full Post »

Нарративная терапия, различие и возможность: новые становления

Сара Уолтер и Мэгги Кэри

статья, опубликованная в журнале Context, October 2009, pp. 3-8

перевод Вадима Виниченко

статья любезно предоставлена для перевода и публикации на русском языке Сарой Уолтер, с разрешения издателя журнала Context

Введение

Как правило, люди стремятся к встрече с терапевтом потому, что они недовольны тем, что происходит в их жизни, и хотели бы изменить существующее положение дел.  Эта статья посвящена исследованию некоторых широких следствий для практики, вытекающих из представлений об идентичности, делающих акцент на различиях и возможностях, а также описанию связи этих представлений с целями и практикой нарративной терапии. В частности, в статье рассматривается то, каким образом идеи Жиля Делеза открывают возможности для терапевтической практики, ориентированной на поддержку наших собеседников в их движении от того, “как обстоят дела” к тому, как “дела могли бы обстоять”, движении от “бытия” к “становлению”.

Read Full Post »

Применение нарративного подхода к работе менеджера в критической ситуации

«Тише едешь – дальше будешь»: применение нарративного подхода к работе менеджера в критической ситуации

Манья Висщедайк

Оригинал статьи опубликован в Международном журнале нарративной терапии и работы с сообществами, 2006, № 2, стр. 13-17.

Перевод Александры Бочавер под редакцией Дарьи Кутузовой

 

В этой короткой статье исследуются способы применения нарративных идей менеджерами, отвечающими за преодоление «кризисных» ситуаций. Автор статьи – менеджер службы предоставления жилья. Автор будет благодарна читателям за любую обратную связь, отклик или идеи по поводу этой статьи или каких-либо иных аспектов использования нарративного подхода работе менеджера со сходными «кризисными» ситуациями.

Read Full Post »

Нарративная терапия — личный путь по новым территориям

Шимон Хженьстовский

оригинал статьи находится по адресу http://dulwichcentre.com.au/explorations-2009-1-szymon-chrzastowski.pdf

перевод Анны Олефир

Шимон Хженьстовский работает на факультете психологии Варшавского университета; с ним можно связаться по адресу szymek@psych.uw.edu.pl

Аннотация:
Первая часть данной статьи посвящена личному опыту автора в области изучения и преподавания нарративной терапии, а вторая — основным направлениям развития нарративной терапии в Польше. В статье рассматриваются препятствия, с которыми возможно столкнуться при продвижении этого подхода в Польше, и надежды, которые несет с собой для Польши этот подход. Также в данной статье содержится ряд идей о дальнейшем внедрении нарративной терапии; одна из задач данной статьи – собрать вместе единомышленников.

Нарративная терапия — относительно новое явление в Польше, однако всё больше психотерапевтов проявляют интерес к этому подходу. И я – один из них. Меня зовут Шимон — я психотерапевт и психолог, работаю в Варшавском университете. Поскольку нарративная терапия ещё только ищет своё место в Польше, пока не существует единой доминирующей или официально принятой истории, которую можно было бы рассказать об этом подходе в моей стране. В отличие от историй психоаналитического движения или системной терапии, имеющих давние традиции и связанных с громкими именами, которые нельзя не упомянуть в официальной истории этих психотерапий, история нарративной терапии в Польше представляет собой скорее ряд индивидуальных и «частных» — местных, локальных историй. Одну из таких историй я намерен изложить в данной статье. Ввиду этого статья в большей степени является отражением моего личного опыта изучения и преподавания нарративной терапии, чем систематическим анализом развития этого направления в Польше.

Read Full Post »

Примеры «хороших вопросов»

(отчет Дарьи Кутузовой о проведении групп «Что такое хороший вопрос в нарративной практике?» в Санкт-Петербурге и Москве)

Двенадцатого сентября в Питере и пятнадцатого сентября в Москве прошли 3,5-часовые группы «Что такое хороший вопрос». Присутствовало в сумме 18 человек. В начале каждой встречи я рассказывала о том, что задача нарративного практика — это помощь человеку, обратившемуся на консультацию, в создании насыщенного описания его предпочитаемой истории (я объясняла отличия «насыщенного» описания от «бедного», и подчиненной предпочитаемой истории от доминирующей проблемной). Далее я напомнила участникам об основных техниках нарративного подхода, в рамках которых происходит задавание вопросов, т.е. об экстернализации, пересочинении (с акцентом на «сшивание» ландшафтов действия и сознания), восстановлении участия, свидетельском отклике и «отсутствующем, но подразумеваемом». После такого очень краткого введения в нарративный подход мы начинали тренироваться.

Работали мы в следующем режиме: рассказчик рассказывал короткую историю в течение примерно 5 минут; далее в течение 3 минут все участники формулировали вопросы; затем все желающие по очереди озвучивали вопросы, а рассказчик и ведущий давали обратную связь по тому, насколько тот или иной вопрос являлся «хорошим». Далее, если было время, рассказчик мог выбрать один из предложенных ему вопросов и ответить на него в течение 5 минут, после чего цикл повторялся.

Read Full Post »