Беседы с детьми и подростками, имеющими нарушения развития, и их матерями

Максуда Бегум

статья, опубликованная в третьем номере Международного журнала нарративной терапии и работы с сообществами, 2007, стр. 11-16

Оригинал статьи находится здесь: http://www.narrativetherapylibrary.com/catalog_details.asp?ID=260

перевод Дарьи Кутузовой

В Бангладеш, где я живу и работаю, психологическое консультирование до сих пор внове. Однако как и в других культурах, когда люди сталкиваются со стрессом или внезапной травмой, они могут утратить контакт со своим чувством себя, со своими способностями, желаниями и жизненными ценностями. Я очень хочу внести посильный вклад в нахождение и создание подходящих к нашей культуре способов помощи людям.

Я работаю в клинике Шишу Бикаш, в центре развития детей при Бангладешском фонде Протибхонди («протибхонди» – по-бенгальски «инвалиды») [1]. По большей части мы имеем дело с детьми, имеющими нарушение интеллектуального развития или так называемую «умственную отсталость». И дети, и родители, которые обращаются ко мне, достаточно часто испытывают стресс, тревогу, депрессию. Однако я обнаружила, что нарративный подход дает нам ощущение творческой энергии, которая может сыграть жизненно важную роль в уменьшении дискомфорта, испытываемого людьми по отношению к собственной жизни. В данной статье я предлагаю вариант нарративной беседы для работы с детьми с инвалидностью и их матерями.

Read Full Post »

Новые истории – родителям, живущим с психическими заболеваниями

Рут Плазник, Наташа Киш-Синеш

Рут и Наташа работают в государственном Центре психического здоровья Оолаген в Торонто. Рут также является одним из учредителей и преподавателей Центра нарративной практики в Торонто. Матери Рут и Наташи страдали от психических заболеваний.

оригинал статьи находится здесь: http://www.dulwichcentre.com.au/new-narratives-for-parents-with-mental-health-difficulties.pdf

перевод Дарьи Кутузовой

 

В каждой культуре есть свои истории о том, что значит «быть хорошим родителем». В Канаде это значит – обладать ресурсами для того, чтобы обеспечивать ребенку согласованный уход, непротиворечивое воспитание, мочь ставить потребности ребенка выше, чем свои собственные; обладать знаниями и умениями, позволяющими справляться с трудностями родительства в самых разнообразных обстоятельствах. Данное определение исключает из числа «хороших» тех родителей, которые любят своих детей, но страдают от своих собственных проблем и сложностей, мешающих порой заботиться о детях и удовлетворять их нужды. Таких родителей в нашем обществе зачастую сурово осуждают, а их собственный опыт того, что значит быть «отцом» или «матерью» неправильно истолковывается, преуменьшается или отбрасывается как не имеющий отношения к делу. В число таких родителей входят и те, кто страдает от психических заболеваний.

В 2006 г. Далвич-центр (Аделаида, Австралия) пригласил нарративных практиков со всего мира поучаствовать в проекте по сбору историй о семьях, в которых один из родителей страдал от психического заболевания (Russell et al., 2006). Более конкретно, Далвич-центр был заинтересован в рассказах, которые можно было бы противопоставить доминирующим проблемно-насыщенным историям о жизни в подобных семьях, — в рассказах, где родители, страдающие от психических заболеваний, ценились бы, а не обесценивались.

Мы (Рут и Наташа) работаем в центре психического здоровья в округе Оолаген, Торонто; наш центр ориентирован на помощь детям и их семьям таким образом, чтобы происходило восстановление социальной справедливости. Мы обрадовались возможности присоединиться к Далвич-центру в сборе и создании более вдохновляющих и рождающих надежду историй для семей, где у одного из родителей есть психическое заболевание. В данной статье мы опишем некоторые нарративные идеи и практики, которыми руководствуемся в своей работе; эти идеи и практики создают пространство, чтобы были услышаны голоса самих родителей и детей, а также для того, чтобы их опыт, их отношения и их истории были описаны «с обеих сторон».

Read Full Post »

Чтобы с собственной историей можно было жить: дети, родители и психическое здоровье

Чтобы с собственной историей можно было жить: дети, родители и психическое здоровье

Дэвид Денборо

статья, опубликованная в апрельском номере журнала «Контекст», 2010 год. Оригинал статьи можно посмотреть здесь: http://www.dulwichcentre.com.au/children-parents-mental-health-denborough.pdf

перевод Дарьи Кутузовой

У большинства людей есть родственники (близкие или дальние), в жизни которых присутствуют трагедия и мужество, сопровождающие серьезные проблемы психического здоровья. Эти боль и борьба известны и в моей семье. Очень трудно найти слова, чтобы выразить, как подобный опыт влияет на взаимоотношения в семье, на то, как родители и дети понимают жизнь. Ни одна история не может вместить всю сложность, плотно упакованную в словосочетание «психическая болезнь родителей».

Read Full Post »

Как вы можете заниматься этой работой?

Как вы можете заниматься этой работой?
Ответы на вопросы об опыте работы с женщинами, подвергавшимися в детстве сексуальному насилию
Сью Манн

статья, опубликованная в сборнике «Trauma: Narrative responses to traumatic experiences» (2006), ed. by D.Denborough, Dulwich Centre Publications, Adelaide, Australia

перевод Александры Бочавер под редакцией Дарьи Кутузовой
Введение
Когда я впервые услышала от женщины, с которой мы работали в связи с последствиями пережитого ею в детстве сексуального насилия, вопрос «как вы можете заниматься этой работой», он застал меня врасплох. Вопрос как будто подразумевал, что слушать о пережитом сексуальном насилии должно быть «тяжело» и угнетающе для меня, или это должно меня «подавлять» или «расстраивать». У меня было ощущение, что подразумевается, будто в моем переживании наших сессий нет места ни для чего, помимо «трудности» и «тяжести». С тех пор и другие женщины задавали мне этот вопрос. Иногда они дают мне понять, что осознают, что я от многих людей слышу рассказы о подобном. Им любопытно, что это значит для меня – целый день слушать истории женщин о пережитом насилии и его влиянии на их жизнь.

Поначалу я удивилась, когда поняла, что женщины, с которыми я встречаюсь, считают, что мои главные переживания от работы включают ощущение трудности, подавленность и/или «расстроенные чувства».
Это понимание поставило передо мной еще больше вопросов. Мне стало любопытно, думают ли женщины, что я почему-то должна ожесточиться, или стать необыкновенно умной, или оставаться профессионально беспристрастной, чтобы слушание этих историй не влияло на меня негативно? Мне было интересно, считают ли они, что находить способы не подвергаться влиянию рассказов о пережитом насилии – это часть этой работы? Эти размышления побудили меня внимательно рассмотреть  сложности, возникающие при ответе на вопрос «Как вы можете заниматься этой работой?» В этой статье исследуются некоторые из этих сложностей.

Мне бы хотелось рассмотреть два вопроса:

Во-первых, как я могу отвечать женщинам, когда они задают вопрос «Как вы можете заниматься этой работой?»
Во-вторых, каким образом мы (консультанты) исследуем смысл нашего переживания подобной работы?

Read Full Post »

Применение нарративного подхода к работе менеджера в критической ситуации

«Тише едешь – дальше будешь»: применение нарративного подхода к работе менеджера в критической ситуации

Манья Висщедайк

Оригинал статьи опубликован в Международном журнале нарративной терапии и работы с сообществами, 2006, № 2, стр. 13-17.

Перевод Александры Бочавер под редакцией Дарьи Кутузовой

 

В этой короткой статье исследуются способы применения нарративных идей менеджерами, отвечающими за преодоление «кризисных» ситуаций. Автор статьи – менеджер службы предоставления жилья. Автор будет благодарна читателям за любую обратную связь, отклик или идеи по поводу этой статьи или каких-либо иных аспектов использования нарративного подхода работе менеджера со сходными «кризисными» ситуациями.

Read Full Post »

Работа с сотрудниками Фонда помощи пострадавшим от кислотного насилия

http://www.acidsurvivors.org/

статья Шоны Рассел, Мониры Рахман, Маргарет Райан и сотрудников Фонда помощи пострадавшим от кислотного насилия, опубликованная №№3-4 Международного журнала нарративной терапии и работы с сообществами за 2006 год.

перевод Оксаны Стольниковой под редакцией Дарьи Кутузовой

Фонд помощи пострадавшим от кислотного насилия расположен в Дхаке (Бангладеш). Он оказывает помощь людям, пострадавшим от кислотного насилия. Бангладеш занимает первое место в мире по числу случаев кислотного насилия. Эта форма насилия особенно ужасна и разрушительна, если кислоту выплеснули человеку в лицо для того, чтобы лишить его привлекательности. Кислотный ожог может стать причиной серьезных и необратимых физических дефектов, которые существенно подрывают чувство собственного достоинства; пострадавшие подвергаются маргинализации и  остракизму со стороны общества. Кислотное насилие является уголовным преступлением, но в большинстве случаев  преступник остается безнаказанным из-за неэффективной работы полиции и прокураторы и их нежелания заниматься такими делами.

Большинство из тех, кто обливает своих жертв кислотой, мужчины, а большинство жертв – женщины. Исследования, проведенные в Фонде помощи пострадавшим от кислотного насилия, позволили выделить несколько причин нападения на женщин, среди них: отказ от замужества или дальнейшего развития отношений, нежелание вступать в сексуальный контакт,  вопросы, связанные с приданым девушки и внутрисемейные разногласия из-за земли. Фонд обеспечивает людей, переживших кислотное насилие, медицинским уходом, консультативной помощью, правовой поддержкой и поддержкой в  социальной реинтеграции. Второе направление организационной работы фонда включает поиск способов прекращения кислотного насилия, в частности, множество открытых образовательных программ и общественных мероприятий.

Read Full Post »

Нарративная практика и болезнь Альцгеймера

очерк Дарьи Кутузовой

Августа Д., пациентка Алоиса Альцгеймера, 1901 г.

В подавляющем большинстве случаев рассказы, истории и отчеты о любых дегенеративных заболеваниях представляют собой «последовательности порчи/поражения» (в терминах Д.Макадамса): «становится только хуже, и повернуть процесс в обратную сторону невозможно». Ситуация, когда человек поражен болезнью Альцгеймера — не исключение.

История, которая создается и транслируется в таком случае как медицинским персоналом, так и близкими и знакомыми больного человека, так и более широким сообществом, весьма безрадостна. Сначала человек забывает отдельные слова, забывает, зачем пошел куда-то, теряет ключи… но потом то, что можно было списать на усталость и рассеянность, усугубляется. Человек забывает важные события из собственного прошлого, эти провалы в памяти могут замещаться более или менее правдоподобными конструкциями. Представьте, как это переживается изнутри — когда что-то как будто разъедает опоры внутреннего мира, то, что позволяет человеку узнавать самого себя. Там, где раньше было можно на что-то положиться, возникает дыра. Это очень страшно — как будто под сильным ветром отрываются и улетают в никуда кусочки тебя.

Read Full Post »

Что такое «нарративный подход в терапии и работе с сообществами»?

статья Дарьи Кутузовой

Нарративный (от лат. narrare – повествовать, рассказывать) подход – одно из самых молодых, бурно развивающихся направлений в сфере терапии и работы с сообществами. При переводе на русский язык мы сохраняем термин «нарративный» (а не «повествовательный», например), чтобы отличить этот подход от других направлений, ориентированных на работу с историями (М.Эриксон, Н.Пезешкиан, сказкотерапия и пр.), — а также для того, чтобы представителям международного нарративного сообщества было проще узнавать друг друга.

Нарративный подход возник на рубеже 70-80 годов прошлого века в ходе сотрудничества австралийца Майкла Уайта и новозеландца Дэвида Эпстона.

Read Full Post »

Опросник психологического и социального сопротивления

материал Дэвида Денборо, опубликованный в книге «Коллективная нарративная практики» (Collective Narrative Practice, 2008, Dulwich Centre Publications)

некоторые соображения о том, как не причинить вреда при использовании этого материала

В ситуациях войн и вооруженных конфликтов, а также стихийных бедствий и антропогенных катастроф мы в последние годы часто сталкиваемся с широким распространением опросников, направленных на диагностику так называемого «посттравматического стрессового расстройства». Эти средства психологического измерения направлены на то, чтобы выяснить, в какой степени представлены у человека те или иные симптомы: насколько они интенсивны и как часто встречаются. Важно, что такой инструментарий есть: он помогает оценить, какая именно помощь (в частности, медикаментозное лечение) может помочь человеку.

Но есть проблема. Она состоит в том, что эти опросники акцентируют только один аспект опыта человека — историю страдания. Они способствуют тому, чтобы человек в первую очередь воспринимал себя как «травмированного» и «пострадавшего». Признание страдания важно. Но не менее важно и признание способности людей преодолевать последствия травмирующих событий — признание истории выживания.

Я очень отчетливо осознал это, когда побывал в 2006 году в Ливане спустя неделю после окончания бомбардировок.

Read Full Post »

Схема интервьюирования пострадавших от насилия и жестокого обращения

Схема интервьюирования пострадавших от насилия и жестокого обращения

статья Дэвида Денборо, опубликованная в сборнике «Trauma: Narrative responses to traumatic experiences», 2006, Dulwich Centre Publications
перевод под редакцией Дарьи Кутузовой 

В данной статье автор предлагает схему проведения беседы (интервью) с людьми, пережившими травму, насилие или жестокость, а также документирования этой беседы. Эта схема составлена таким образом, чтобы интервью и его запись не становились для пострадавшего повторной травматизацией, но, напротив, привели бы к преодолению негативного воздействия травмы на жизнь человека.

Беседы с пострадавшими от травмирующих событий и документирование их историй происходят в самых разных жизненных контекстах. Психотерапевт может попросить человека, обратившегося к нему за помощью, рассказать о жестоком обращении, которому тот подвергался, или травме, и записать это. Психологи, социальные работники и терапевты, работающие в нарративном подходе, пишут тем, кто к ним обращается, терапевтические письма, а также составляют особые терапевтические документы, например, сертификаты достижений и свидетельства об избавлении от проблемы; и в письмах, и в этих документах может использоваться материал истории о травматическом опыте. Закон требует «сбора показаний» у пострадавших, подающих иск о возмещении ущерба – это особый вид расспрашивания и документации. В различных точках мира, особенно там, где в значительной степени нарушаются права человека, различные организации собирают свидетельства о пережитом у людей, которые обращаются за советом или помощью.

Read Full Post »